шутит он или нет. – Да, мы начинаем с того, что изолируем подопытный экземпляр…
– В оболочке из материи, которая вся находится в одинаковом квантовом состоянии, – сказал Тристан.
– Вы договариваете друг за другом фразы. Красота! – вставила я.
– Потом объясню, – ответил Тристан.
– При низких температурах некоторые соленоиды становятся сверхпроводимыми, – добавил Ода, постукивая пальцем по тому, в чем я угадала магниты. – Здесь устанавливается рециркулирующийся и самоусиливающийся ток. Его состояние можно считывать аналого-цифровыми конвертерами с частотой замера примерно мегагерц. Мы тогда считали ее довольно высокой.
– Так вы читаете мысли кота? – спросила я.
– Не столько это, – ответил Ода, – сколько ищем сигнатуры начинающихся волновых коллапсов.
Тристан мгновение стоял как в столбняке, потом резко провел раскрытой ладонью в воздухе возле уха. «Отлично, – подумала я. – Почувствуй на своей шкуре, каково мне приходится».
– Не поняли? – спросил Ода.
– Да, сэр.
– Я играю с перенормировкой.
– А.
– Именно она определяет, во что скорее всего коллапсирует функция. Играя с ней, я могу изменить вероятности.
– Вы можете творить магию, – брякнула я.
– Вроде того, – ответил Ода. Затем тоном вежливого любопытства спросил: – Так вы об этом хотите говорить? О магии?
– Засекречено, – сказал Тристан и пригвоздил меня злобным взглядом. Затем повернулся к Оде: – В обычных условиях мы можем строить обоснованные предположения, что именно произойдет при коллапсе волновой функции. Вы получаете возможность это дело подтасовать.
Ода скорбно кивнул:
– Но лишь иногда. И я не могу объяснить вариации. Вот почему мою заявку отвергли. Почему ДАРПА не продлило мне грант.
– А что делает компьютер? – спросил Тристан.
Ода вздохнул:
– Он, увы, делал слишком мало. Как я сказал, для своего времени это была замечательная машина. И тем не менее – несмотря на всю программную оптимизацию, – его не хватало, даже когда он работал на полную мощность.
– То есть он не просто регистрирующее устройство.
– Он во многом контур обратной связи. – Ода глянул на меня и пояснил: – Чтобы ОДЕК работал, компьютер должен получать сенсорные данные, выполнять некие очень нетривиальные вычисления и решать, как изменить проходящий через катушки ток. Делать это он должен быстро, иначе ничего не выйдет. А он работал недостаточно быстро.
– Какие характеристики у этого «Индиго»? – спросил Тристан.
Ода вздохнул.
– Даже не хочу вам говорить.
– Почему?
– Вы будете смеяться.
– Не буду.
– Один процессор. Сто семьдесят пять мегагерц. Пятьсот двенадцать мегабайт
