сказал Ода. – Ренормировочный контур обратной связи предположительно влияет на нормальную работу регистраторов в камере.
– Именно так должно быть – верно?
– Может, да, – сказал Тристан, – а может, все просто грохнулось. Тут мы слепы. Никакого способа проверить, работает ли он.
– Возможно, будь у нас кот… – сказал профессор.
– Возможно, если зайти внутрь… – сказал Тристан.
Ребекка пробормотала себе под нос что-то осуждающее, Владимиры и Максы – что-то в высшей степени одобрительное.
Ода мотнул головой:
– Кот – это одно. Но я туда не войду.
– Я войду, – сказал Тристан.
– Это ваши похороны, – буркнула Ребекка вполголоса и отошла от пульта управления.
Тристан глянул на нее, потом на Оду.
– Она это буквально? – спросил он и повернулся к Ребекке: – Вы это буквально?
Ода ответил раньше своей жены:
– Вас это не убьет. Но… вам не понравится. Котам определенно не нравилось.
Тристан только отмахнулся.
– Раз это не летально, я войду. – Он приглашающе улыбнулся: – Хочешь со мной, Стоукс?
Как ни лестно мне было, что меня считают достойной участия в таком эксперименте, и как ни любопытно было узнать, что из этого выйдет, я вспомнила про кота.
– Следующий раз.
– Внутренняя температура камеры? – спросил Тристан.
– Минус двадцать три по Цельсию, устойчивая, – сообщил пультовый Макс.
– Надо улучшить теплоизоляцию, – пробормотал Тристан и повернулся к вешалке. Она по-прежнему лежала на полу.
Я напряглась, ожидая выволочки, но он словно и не заметил, что вешалку уронили. Отыскал конец груды, где были самые большие комбинезоны, вытащил один и шагнул в него.
– Еще работает? Все показатели в норме?
Полдюжины разных Максов и Владимиров из разных частей здания выкрикнули: «В норме!»
Тристан застегнул молнию. Нашел в боковом кармане балаклаву, натянул на голову. Я помогла опустить ее так, чтобы глаза оказались в овальной прорези. Он двинулся к ОДЕКу, на ходу надевая толстые перчатки. Ода раскрыл перед ним дверцу и тотчас отдернул руку, обжегшись холодным металлом.
Тристан шагнул через порожек, и вытесненный им воздух вышел наружу морозным паром.
Наружу вылетел человеческий торс и покатился по полу, разбрасывая в сторону аккумуляторы и флешки. Это была верхняя половина магазинного манекена, на которую мы навесили датчики, и Тристан его выкинул.
Освободив себе место, он сел на деревянный табурет, служивший раньше подставкой для манекена. На табурете лежала пронизанная кошачьей шерстью подушка из Модели I; Ребекка переложила ее в Модель II, чтобы подчеркнуть преемственность. Тристан потянулся и закрыл за собой дверцу. Максы заинтересованно переглянулись. Ребекка потерла переносицу и бесшумно заходила
