высокие оценки как свидетельству приближения Нового времени (А. С. Лаппо-Данилевским)[315].
В отношении определения автора «Предисловия» высказываются разные гипотезы. Одни его видят в переводчике Посольского приказа книжнике Николае Милеску-Спафарие (Д. Т. Урсул), другие в царском окольничем Алексее Тимофеевиче Лихачеве (Е. В. Чистякова, А. П. Богданов).
Царь-философ Федор Алексеевич не был удовлетворен существовавшими русскими историческими сочинениями и желал иметь книгу, соответствующую современным требованиям западной исторической науки, и исходил из необходимости иметь, наконец, «официальный курс русской истории»[316].
Мысль о значении науки для укрепления и прославления государства была ему не чужда. Сам царь хорошо знал античную литературу. Видимо, неслучайно, рассуждения о месте истории в познании, о задачах и методах историка опирались исключительно на античную греческую и римскую традицию (Аристотеля, Платона, Геродота, Фукидида, комментариев к Гомеру, Полибия, Дионисия Галикарнасского, Тацита). Царь поддерживал строгие требования античных авторов к достоверности изложения, выявлению причин событий посредством доказательств. В «Предисловии» был дан новый образ государя – покровителя наук и искусств, царя-философа, характерный для западноевропейской культуры второй половины XVII в., эпохе классицизма и барокко[317].
Характерным представляется отсутствие в историографии предполагаемого труда ссылок на церковные авторитеты. Из современной литературы автор опирался на учение о смене известных по источникам четырех древних царств (библейского Израильского; Ассиро-вавилонского и Персидского; эллинистической империи Александра Македонского; Римской империи с Византией), как проверенное и подтвержденное всеми историками. Учение о четырех царствах не подразумевало преемственности между ними. И одновременно оно отрицало возможность использования теории «Москвы – Третьего Рима».
Отказ от теории «Москва – Третий Рим» был обусловлен не столько заимствованием нового учения, сколько произошедшими изменениями в русском историческом сознании и приращением исторического знания.
Самосознание подданных новой мировой державы, которые, включая крепостных крестьян, приносили присягу новому царю (ее отменил Петр I, повелев, чтобы за рабов приносил присягу помещик) соответствовало мощи государства. Царь Федор Алексеевич был уверен, что научную историю России в состоянии написать только русский, и не сомневался, что историческая книга принесет пользу ученым других народов. Эта историческая книга должна была описывать достоверные события в их связях и последовательности и быть, по мнению царя, критической и прагматической. Вслед за древнегреческим историком II в. до н. э. Полибием (автора многотомной «Всеобщей истории»), царь Федор Алексеевич считал, что без причинно-следственных связей история становится басней. Теория «Москва – Третий Рим»
Оценки «Предисловия» см.:
По выражению А. П. Богданова, которое используется в историографической литературе.
