что она смотрит ему ниже пояса: молча, бесстыдно и вызывающе.
Тарианца бросило в жар. Кровь ударила в голову, зашумела в ушах. Все слова, которые он приготовил, которые обдумывал, пока шел сюда, перестали иметь значение. В один миг весь мир сузился до одной соблазнительной женской фигуры.
Ее поза, ее взгляд… Разве это не приглашение?
Ни одна тарианка не смела смотреть на мужчину так откровенно! Даже когда он входил к ней в покои!
Вслед за волной жара по телу прокатилась отрезвляющая волна холода, заставив поморщиться от резкого спазма в груди. Аллард машинально ухватился рукой за проем, чтобы удержать равновесие.
Чувствуя, как его бросает то в жар, то в холод, он на секунду прикрыл глаза. Глубоко вдохнул, восстанавливая эмоциональный баланс. И снова, в который раз, порадовался защитному экрану на лице.
Глупая девчонка ходит по краю и даже не знает об этом. Думает, с амоном можно играть?
– Одежда наших женщин тебе идет, – сухо констатировал он.
– Это комплимент? – она попробовала легкомысленно улыбнуться, но улыбка вышла слишком натянутой, что не укрылось от взгляда амона.
– Нет. Комплимент это лесть. Мне нет нужды льстить тебе.
Инга нахмурилась. Слова тарианца сбили ее с толку. Что он хотел сказать? Что она слишком красива для комплиментов, или что он слишком равнодушен к ней, чтобы льстить?
Но надо было возвращаться к намеченному плану. Поэтому она шевельнула плечиком, намеренно позволяя хатсану соскользнуть с него.
Взгляд тарианца моментально прикипел к тоненькой кружевной полоске, выделявшейся на гладкой коже ливарри. Обнаженное плечико девушки показалось Алларду таким беззащитным и хрупким, что тут же возникло желание коснуться его губами, вдохнуть аромат этой кожи, ощутить ее гладкость…
У тарианок плечи были немного шире и не покатыми, как у этой, а прямыми. Но примесь сероватого цвета в коже ливарри говорила о ее низком происхождении. У чистокровных амани кожа была благородного бледно-голубого оттенка. Чем выше происхождение – тем бледнее кожа, тем больше в ней чистого и незамутненного голубого сияния. Чего не скажешь о низших кастах. У тех кожа была грубой, шершавой и пепельно-серой.
Аллард заставил себя перевести взгляд с обнаженного плеча на лицо девушки. И тут же понял, что зря это сделал.
Инга слегка приоткрыла пухлые губы и, будто невзначай, скользнула по ним язычком, не спуская глаз с тарианца.
– Я немного проголодалась, – произнесла она хриплым, грудным контральто, но в ее тоне не было ни намека на еду. Она подразумевала голод иного рода. – Тебя не было слишком долго.
Аллард снова окаменел. Его сердце глухо ухнуло, обрываясь. Перед глазами на секунду стало темно, а вся кровь прихлынула к паху, напоминая, что даже Высший амон всего лишь мужчина.
Он резко сжал кулаки. Твердые ногти впились в ладони, проникая сквозь плотную ткань перчаток.
