давай, просыпайся! Ты никогда такого не пробовала!
– Не отстанешь? – белокрылая чайка неохотно открыла глаза и посмотрела на гларуса.
– Это рядом! – он настойчиво звал свою подругу, показывая в сторону моря. – У самого берега!
Белокрылая чайка нехотя взмахнула изящными крыльями с белым оперением, и пара морских птиц через мгновение уже парила над местом всеобщего пиршества. Десятки птиц со всего побережья кричали, кружились у воды, подхватывали на лету хлеб, ныряли за утонувшим куском и быстро улетали в сторону.
Гларус на бреющем полёте спустился в знакомое место и подхватил небольшой лакомый кусочек. Он взглянул на свою подругу, а та невозмутимо описала большой круг над кормильцем-спасателем, едва взглянув на мокрые белые корочки, тихо набирающие в себя тёплую соленую воду, и так же спокойно направилась к себе на чердак – в «отель».
– Мне это не инте-ре-сно, – услышал гларус её шепот сквозь гвалт сородичей, грустно вздохнул и улетел в открытое море…
Дюны
Раскалённый песок мерцал и игриво переливался миллионами искорок под лучами южного солнца и накатами лазурных вод. Высокие песчаные дюны уверенно и твёрдо несли свои волны вдоль всего побережья и прятали за своими верблюжьими гребнями мелкие остатки разрушенных штормами судов и выброшенные на берег ракушки рапанов, мидий, пластиковые бутылки – весь тот мусор, с которым море спокойно расстается, не желая принять его в свои глубины. Выгоревшая на южном солнце трава и колючки украшали подножья дюн и как могли прятались друг за другом в поисках тени. Редкую чайку в этих местах мог заманить блеск осколка стекла или отблеск кожуры яркого яблока, вынесенного на берег.
Тишина с плеском волн и шепотом песка, да иногда отчаянные крики птиц окружали эти дюны долгие сотни лет и, казалось, так будет вечно.
Однажды июльским днём, когда солнце покинуло свой зенит, смирное прежде море заволновалось сильнее обычного. Северо-восточный ветер, наращивая воздушные потоки, погнал волну за волной на берег к дюнам. Мелкие волны сменялись крупными, мощные накаты приходили им на смену, потом возвращались назад, чтобы вновь обрушиться на берег. В этом морском хороводе рождалась и умирала белая морская пена. Когда волна необычайной силы выбрасывалась на берег, пена безумно пузырилась, подтачивала песок и неторопливо разъедала столетние дюны побережья.
Две маленькие дюны с содроганием вдавливались в землю, впитывали клокочущую пену и сжимались от внезапного страха.
– Невозможно устоять в этом кипении волн! – шептали маленькие дюны. – Ой, как страшно! Надо крепче держаться за корни колючек и надеяться на чудо… Только тогда мы устоим…
Одинокая гордая дюна невозмутимо стояла чуть в стороне и твёрдо отрицала возможность какой бы то не было гибели.
– Дюны сто лет стоят у этого
