style="font-size:15px;"> Знаю, звучит так, будто мне и хотелось думать, что все его мысли текут в одном направлении. Готов ручаться, так оно и было.
Как-то само собой куратор повернул разговор так, что я уже не слушал его рассказ, а сам рассказывал о происходящем. Он изображал заботливого наставника, заинтересованного в том, чтобы раскопать сомнения и тревоги.
В известной мере так и было. Весь эксперимент позиционировался научным исследованием в области психологии. А сам величался психологом. Хотя на прямой вопрос никогда не отвечал. А я не верил, что он на самом деле дипломированный мозгоправ.
Что был им по призванию, вопросов не вызывало.
Самое страшное, что даже предчувствуя манипуляции, всё равно попадался на крючок и оттаивал от одного ласкового взгляда или слова. Оставаясь весёлым и свойским, куратор одновременно опутывал по рукам и ногам непререкаемой волей и заставлял делать положенное.
Я лепетал напуганным мальчишкой, выталкивая скопившееся за душой; а он цедил полученные мысли, словно обладал властью решать, какие достойны внимания, а с какими оставляет меня и впредь.
Поэтому я и частил, чтобы выговориться и рассчитывать на отпущение навязчивых идей.
Затем куратор обрывал поток слов, и мы снова принимались за еду, ни на чём больше не заостряя внимания.
Только лишь переход к следующему включению.
– Я заходил в сарай, – сказал он невзначай.
– Да?
– Да. Дров у тебя пока что хватает. Хозяин не преувеличивал: должно хватить на всю зиму.
– Да, дров много. Понапрасну не жгу.
– Андрей.
– Дважды в день не больше. Плюс один банный день в неделю.
– Андрей!
– Да?
Смотрел в упор, а я всё увиливал. В такие минуты доказывал себе в мыслях, что он не имеет никаких прав на меня. Что это я делаю одолжение, добровольно пребывая в одиночестве посреди леса. Что стоит захотеть, пошлю всё к чертям и отправлюсь домой на первом же поезде.
– Ты совсем не израсходовал бензина с прошлого раза.
Голос звучал помягче. Куратор уловил перемену в настроении, и отодвинулся чуть назад, давая возможность самому убедиться в его правоте. Прежде чем предпримет новую попытку.
– Да, почти не работал, – ответил я, готовясь обрушиться красноречием, скопленным за часы прогулок.
Не понадобилось. Куратор уже поднял руку, обозначая новый виток разговора.
– Ладно, ничего страшного, ещё успеешь.
Я опешил. Не ожидал такой реакции. Даже совестно, что чуть было не поддался гневу, хотя он того не заслуживал. Желая реабилитироваться, пообещал:
– Не волнуйтесь, я, правда, наверстаю!
Он был сама теплота.
– Андрей, уже не раз говорил, что всё это, – он обвел взглядом бревенчатые стены дома, –
