сказал он и протянул мне телефон.
На экране было открыто фото: хитрая физиономия моего «благоверного», а рядом мое лицо с безмятежно закрытыми глазами и сладкой улыбочкой, играющей на губах.
Видеть себя в объятиях этого самодовольного мажора было непривычно. Отчего-то к горлу подкатился ком.
Вроде бы я не делала ничего такого, за что стоило бы себя сильно винить. Я не продалась ему со всеми потрохами, не позволила за его деньги делать со мной все, что заблагорассудится. Это фото увидит лишь парочка его друзей, таких же снобов, как и он, до которых мне нет никакого дела. И тем не менее какое-то неприятное ощущение закралось и никак не хотело уходить. А правильно ли я поступаю?
– Хватит разлеживаться! У тебя, между прочим, рабочий день! Оштрафую, будешь знать!
Глава 10
– Немедленно примите меры! Этот мужчина в номере, он так смотрит на меня! Это форменное безобразие! – истерично кричала на меня из телефонной трубки постоялица из триста двадцатого номера.
– Минуточку, пожалуйста, уже бегу к вам, – бросила я и поспешила к лифту.
Вот уж не думала, что с интеллигентного вида пожилой дамой, заселившейся пару часов назад, могут возникнуть проблемы. Интересно, что за мужчина к ней пробрался?
– Милочка, я вас уже заждалась, немедленно избавьте меня от его общества! – потребовала с порога старушка.
Я огляделась: никого кроме нас двоих в номере не было. Так, что там нужно делать при навязчивых галлюцинациях? Вызывать «скорую»?
– Я бы с удовольствием, но я его не вижу, – осторожно сказала я.
– Да вот же он, вы очень невнимательны! – нетерпеливо бросила старушка и махнула рукой на мирно висящую над креслом картину.
Понятно! Ей не понравился испанский идальго, изображенный рукой средневекового художника и мастерски срисованный кем-то из его современных последователей. Получилось действительно неплохо: идальго лукаво посматривал на нас с полотна, сложив под лихо закрученными усами хитрую улыбку.
– То есть вам мешает спать вот этот мужчина? – на всякий случай уточнила я.
– Ну конечно, вы только посмотрите на него, сразу видно, что он замышляет что-то недоброе. Вот вы молодая, у вас опыта нет, а мне-то понятно: негодяй, – всплеснула руками женщина, словно поражаясь моей недалекости. – Мой четвертый муж, царствие ему небесное, точно такой же был… Кобелино!
Что ж, с этим мужчиной я справлюсь. Он, по крайней мере, парень молчаливый.
Под одобрительные междометия нашей постоялицы я быстренько сняла портрет идальго и потащила его к двери. А ведь права старушка! Он и правда оказался негодяем: весил столько, словно был нарисован не на холсте, а на куске бетона.
– Я только не понимаю, – призналась я, волоча картину к двери, – вот раньше в каждой комнате висели портреты Ленина и Сталина. И никого не смущали…
– Детонька, вы ничего не понимаете, – парировала старушка, – вожди на нас не
