с его коленей.
– Зачем оно тебе? – поторопила она меня с наглой улыбкой. – Теперь наверняка не наденешь.
– Да, – я и спорить не стала. – Ты сделала все, чтобы я его не надела. Но мое платье все равно не получишь.
– И что ты с ним будешь делать?!
– Сдам в химчистку, – пояснила спокойным тоном, несмотря на бушующий ураган внутри. – А потом отдам в благотворительный фонд.
– Лерка… – Виталик попытался что-то сказать, но у меня не было желания ни слушать, ни оставаться в квартире еще хоть одну лишнюю минуту.
Поэтому я повернулась к Савелию, выдержала неприязненный взгляд и сказала:
– С тебя триста пять долларов. И то потому, что на платье была приличная скидка.
А вот после этого, в полном молчании, таком непривычном для квартиры Виталика, я ушла.
Глава 5
Любые чувства меняют картинку реальности – сочувствие, жалость, симпатия. Что уж говорить о любви?
Я уходила в полной уверенности, что не вернусь, и позволяла себе так думать несколько дней. А потом Виталик снова ворвался в мою реальность. Как вихрь, как безмятежное пламя. Без извинений, выяснения отношений, без звонков, СМС, которых, признаваясь только себе, ждала эти дни.
В один из вечеров я вышла из офиса, спустилась по лестнице и увидела, как он стремительно выходит из знакомой машины. Не сбавляя шага, подходит ко мне, берет за руку и заставляет идти за собой.
Не оборачивается. Смотрит прямо перед собой. Холоден и уверен в себе. И так же уверен, что я соглашусь идти вместе с ним.
Попыталась вырваться – сжал сильнее ладонь, и только. Даже не обернулся. Почти силком подвел к машине, и только тогда отпустил, открыл дверь со стороны пассажира, взглянул на меня.
– Я никуда с тобой не поеду, – заявила ему и отвернулась, рассматривая огни остановки.
Он достал телефон, кого-то набрал и сказал:
– Мама, Лера отказывается с тобой знакомиться.
Я перевела взгляд на него. Он убрал телефон от уха и сказал уже мне:
– Мама говорит, что давно мечтала познакомиться с девушкой, которая заставила ее оболтуса взяться за ум. И просит тебя исполнить ее мечту и приехать.
– Взяться за ум? – с сомнением посмотрела я в глаза со смешинками.
– Значит, с «оболтусом» ты согласна… – притворно задумчиво протянул он и открыл шире дверь. – У тебя определенно найдутся общие темы с моей мамой. Присаживайся, и поедем.
Но я не торопилась менять зимнюю улицу, где румянец легко списать на мороз, на салон машины, где сразу станет понятно, что я смущена. И растеряна. И не знаю, что говорить и что делать…
Он хотел меня познакомить с мамой…
Серьезный шаг, говорящий о многом.
Но я не была готова снова шагнуть в бедлам его дома. Несмотря на чувства к нему. Несмотря на взаимность. И несмотря на то, что ужасно хотела обнять его и снова почувствовать
