так вот. Спустя несколько месяцев и повыплывало потихоньку то, что раньше не замечали. Недоглядели чего-то, и вместе с навыками пришла в головы ребятам гадость всякая – эмоции чужие или еще что. Там в бумагах несколько версий описано, но мне больше нравится та, которая говорит, что весь этот мусор нужен был для связывания навыков боя воедино, и без него они в кучку не собирались и работать отказывались. Короче, поехала крыша у детей. У всех. Только у кого-то раньше, у кого-то позже. Проект прикрыли, а информацию о нем не засекретили, просто забросали другими новостями по-тихому. Один сын главнокомандующего и пережил это. Если можно так выразиться.
– А почему он? Самый везучий? Не мог кто-то еще выжить? – заинтересовался Штефан.
– Насчет выжить не знаю. А почему он? Так это просто. Знания ему пересаживал самый главный мозгоправ. Он же и наблюдал за мальчишкой постоянно. Слепок брали тоже не абы какой. Все лучшее. Вот крыша и протекла не так сильно, как у остальных.
– Но все же протекла.
– Ага. Его три года лечили, прежде чем признали вменяемым. Да и посейчас, говорят, он не совсем в порядке.
– Есть такое. Он немного странный. – Штефан с новой стороны посмотрел на чудачества Абеля. Пережить такое и остаться в своем уме. Для такого нужна немалая сила воли.
– Во-во, – прокомментировал собеседник.
Глава 7
Ла Абель Гнец
С наступлением октября улицы Солиано стали более пустынными – дожди лили почти не переставая, и жители летней столицы предпочитали проводить время дома. Листья на деревьях были все такими же зелеными, только кое-где тронутыми желтизной, и если бы не календарь, я, привыкший к другому климату, ни за что бы не поверил, что скоро наступит середина осени. Штефан теперь забегал лишь через день, и Рикка, видимо не желая терять бесплатного помощника, стала гораздо менее требовательной, работая вместе с ним в четыре руки. Зато Мелисанда проводила у меня почти каждый вечер, засиживаясь допоздна. Часто я провожал ее до дома, нанимая карету в оба конца. Рикка ворчала по этому поводу, но никогда при людях, и если бы не наблюдающие заклятия, то это знание так и прошло бы мимо меня.
Мы со Штефаном шли по узкой улочке, разбрызгивая своими шагами воду из луж. Дождь ненадолго прекратился, давая возможность полюбоваться омытыми водой старинными зданиями, выстроившимися слева и справа от нас, словно на парад. Я любил протянувшуюся на пару километров цепочку тихих улочек и переулков, малолюдную в обычное время и абсолютно пустынную сейчас. Она всегда олицетворяла для меня дух Солиано.
– Демон побери всех скряг, Абель, – ворчал Штефан, не разделявший моего созерцательного настроения и с грустью взиравший на свои мокрые ботинки. – Они хотят целых пять тысяч золотых за наш вход в дело. Нет, ну ты прикинь: пять тысяч! Столичные ребята вообще зажрались.
– Может, стоит поискать что-нибудь на периферии? – спросил я.
– Ага. И работать через проклятую кучу посредников, съедающую
