очереди разговорилась с одной женщиной…
– В очереди – где? В поликлинике?
– Да. И она мне подсказала адрес. Это недалеко здесь совсем. Под Москвой. Я поехала.
– То есть прежде эту бабулю не знали?
– Не знала.
– Сколько раз вы у нее бывали?
– Один.
– И она в первый же ваш визит сказала вам то, что сказала? – Да. – Вы ей рассказывали о Павле? О себе? Что она вообще узнала о вас с ваших же слов?
– Это так важно? – вяло спросила вдова, которая ежесекундно ощущала, что она теперь одна! одна!! одна!!! А к ней пристают с какими-то ненужными расспросами о том, что сейчас уже не имеет никакого смысла, потому что нет Паши и никогда уже не будет.
– Мне все важно знать, – сказал мягко Богдан. – Малейшие подробности вашей жизни. Никогда заранее не знаешь, что в конце концов войдет в статью, а что так и останется в рабочих набросках.
– Ничего особенного я ей не рассказывала. Стеснялась. Все-таки чужой человек и я впервые ее вижу. Сказала, что родить не могу, что уже два года замужем… И больше ничего, мне кажется…
– А про Павла?
– Нет, конкретно о нем ничего не говорилось.
– И бабуля вас о нем не расспрашивала?
– Нет. В том-то все и дело.
Богдан вдруг представил ее сидящей перед ним не в платье, а в ночной пижамке, в штанишках в обтяжечку, под которыми не угадываются трусики, и еще он мысленно видел трогательно голые щиколотки, с ласкового прикосновения к которым и хочется все начать. Он скользнул взглядом вниз, увидел ее ноги в чулках. Нет. В чулках не то, конечно… Можно попробовать. Не сейчас. Позже. Постепенно. Сейчас ей все это покажется кощунством и надругательством над памятью, она сейчас твердо знает, что больше ни с кем, никогда, ни в коем случае, и себя видит вечной вдовой. Но это всего лишь болезнь, временное помутнение рассудка, психологический шок, который непременно пройдет, когда притупится и немного отступит боль. Наступит весна. Пробуждение природы. Она ничего не сможет поделать с природой. И с собой, следовательно, тоже. Как ей бабка та сказала? С этим у тебя не будет, с другим у тебя будет. С другим? Она обречена на встречу с этим мифологическим пока «другим». Ей никуда от него не деться и он непременно появится в ее жизни. Сейчас рассудок ее помрачен и она не отдает себе отчета, но если она уже поверила в первую половину старухиного предсказания, то до нее дойдет, в конце концов, что и вторая половина непременно сбудется, и это будет как оправдание ее шага навстречу тому «другому», ведь чему быть – того не миновать…
Звонок у входной двери.
– Извините, – сказала вдова.
Поднялась со стула и черной тенью выскользнула из комнаты.
Но до чего же стройна! И эти мягкие кошачьи движения! Надо бы с ней попробовать. Придти еще раз. А потом еще. И не надо ждать, пока она очнется. Она сейчас в беспамятстве, она не в себе, и все может случиться значительно быстрее, чем предполагаешь.
Мужской голос. Кто-то пришел.
– Давайте вашу шинель, – голос вдовы. – Я ее повешу вот здесь.
