Ты понимаешь, что это плохо для тебя кончиться?
– Мне плевать.
– Морковкин, реально успокойся. Ты сам не свой, – вмешался Картошкин, румяня щёки от удивления, вызванного происходящим.
– Пирожок, отстань. Ах, да! Ты же картофель, а не пирожок. Хотя, нет! Для картофеля ты больно жирный, – я встал из-за парты и обратился к учителю. – Можно я пересяду от этого… на свободное место, возле окна?
Учитель не успел и слова произнести, как я уже расположился за одинокой партой возле окна.
– Может, ты прекратишь этот цирк, Морковкин?! – крикнул мне учитель, терявший терпение.
– Хорошо, – бросил я с холодной ухмылкой. – Если вам не нравится моё присутствие, то откланиваюсь и удаляюсь, – моя физическая оболочка издевательски поклонилась. – До свидания!
Я громко хлопнул за собой дверью.
Больше я не воспринимал школу всерьёз. Никогда.
«Забыть её? Этим миром правят идиоты? Жить дальше? Как?! Без неё нет жизни. Я виноват в её смерти! Почему так сложно это понять, чёрт возьми? Все, кому я верил, предали меня…», думал я в те минуты, «Мир полон Брутов, вонзающих ножи в спины Цезарей. Это единственное объяснение для всего происходящего…».
Чтобы заглушить сердечную боль и одинокую душевную тоску, я представил её перед собой. Да, это просто иллюзия, созданная воображением, но это единственное, что у меня осталось от… неё…
– Ты всегда будешь со мной, – прошептал я со слезами в глазах.
Наши руки потянулись на встречу друг другу. На миг мне показалось, что мы взлетаем в небеса, будто мы улетаем из этого жестокого бренного мира, полного предательства и обмана…
Реальность
Глава первая
Лепестки роз такие нежные, гладкие и приятные, словно девичья кожа. Вернее её кожа. Только её.
Забавно, не правда ли? Конечно, нет. Это не смешно и не весело, ибо неудавшаяся платоническая любовь, как правило, вводит в глубокую депрессию, из которой сложно найти выход, если вообще удаётся…
В моём случае, любовь не вызвала радости, она принесла боль, печаль, тоску, одиночество.
Знаю, слышать такое от человека моего возраста странно: мне едва перевалило за двадцать, а я продолжаю считать, что настоящие истинные чувства умерли во мне ещё в юности…
Но что поделать? Просто, чтобы понять меня, надо мной быть.
Многие скажут, что я не знаю жизни, что мне всего двадцать и вся жизнь впереди, что ещё встречу свою единственную и всё в таком духе. Однако встречались на моём жизненном пути интересные девушки до неё и после; ни одна не смогла затмить её образ, влетевший в сознание, подобно выстрелу пули в висок…
Подумать только: ни одна девушка не смогла затмить девчонку, с которой я был знаком каких-то два месяца…
Она умерла. Иногда мне казалось, что нужно продолжать жить дальше, но с кем? Никто не смог затмить её. Даже её образ, созданный моим воображением, не является ей.
– Неужели
