сейчас валите отсюда и учтите, что с завтрашнего дня мы тут стоим на дверях.
Парни, счастливые тем, что им не досталось люлей, вскочили и хотели забрать бутылку водки со стола.
– Со стола ничего не брать, – тихо сказал Зиганшин. Бросая ненавидящие взгляды на нас, троица скрылась в дверях.
Когда они исчезли, Рифат также тихо сказал мне:
– Забирай водяру в свой бар. Сам знаешь, нам нельзя. Анатолий Владимирович узнает – нам пи…ц. А вот шашлычка мы бы с удовольствием отведали, ты как, Вова, не против?
– Не против, – пробурчал вечно голодный Сякин. Недаром ему на сборы выдавали двойное количество талонов.
Оставив их за поеданием шашлыков, принесенных улыбчивой Зиной, я вернулся за стойку.
Лена, с красными от слез глазами, насыпала кофе в кофеварку. Увидев меня, она шмыгнула носом и, прижавшись ко мне, снова заревела, обливая слезами мою манишку.
Посетители, сидевшие у стойки, с любопытством наблюдали эту сцену. Я неловко погладил девушку по голове.
– Леночка, перестань, никто твоего Валеру не тронул, – попытался ее успокоить.
– А лучше бы тронули! – вскликнула Сафонова. – Он ко мне уже дней десять пристает, прямо с открытия. Каждый вечер приходит. Ужас как надоел! Наталья Петровна два раза милицию вызывала. Так он на следующий вечер, как штык, снова здесь. Откуда только деньги берет. Хотела заявление на него написать, так участковый сказал: «Елена Сергеевна, такое заявление принять не могу, вот если бы он вам угрожал или, скажем, ударил, тогда мы бы дело завели. А он просто тебе симпатию свою высказывает. Не можем же мы человека арестовывать за то, что в любви признается».
Тут она зло добавила:
– А мне его любовь до фонаря. Конечно, если Валерка так бы к дочери участкового приставал, тот его точно посадил, а я же не его дочка.
Я понял, что излияния могут длиться долго, и хотя мне было приятно чувствовать прижавшуюся ко мне высокую девичью грудь, я отправил девушку в бытовку привести себя в порядок.
Оба моих приятеля быстро расправились с шашлыками и засобирались домой. Но перед этим зашли попрощаться.
Зиганшин, подавая руку, сообщил:
– Знаешь, Санек, а ты здорово изменился. Я тебя видел последний раз в начале июня, когда ты с Лебедевым разговаривал, пацан пацаном. Месяц всего прошел, ухватки мужика настоящего появились. Откуда что взялось?
– Точно, – авторитетно подтвердил Сякин. – До нас с Рифатом никак не доходит, как ты ловко всех развел. В драку сам не полез, сообразил нас вызвать и повернул так дело, что все довольны, кроме твоего Таракана. Хотя он тоже доволен, по мордам не получил. А уж Лебедев как будет доволен – пока нас провожал, сто раз повторил: вы там, ребята, осторожней, посуды не наломайте, а если кого бить придется, то очень легонько, в четверть силы. А я разве так могу?
Сказав длинную для него фразу, Вова засмеялся, показывая свой кулак размером с голову ребенка.
По правде, мне было приятно слышать эти слова. Парни ни на мгновение не усомнились в том, что я вызвал
