собственной шкуре. Нет, ну точно – псих ненормальный!
Примерно это, только в более цветастых выражениях я ему и собирался объяснить, да не успел. Неожиданно на глаза попался вещмешок Загребельного, и дыхание сразу перехватило. Да какое там перехватило! Прямо таки сперло, как будто в легкие сыпанули пару кило тяжелых и колючих железных опилок.
– Стой! – только это и смог я выдавить из себя.
Леший не услышал и продолжал настырно топать по направлению к обезглавленному трупу.
– Назад! – заорал я во всю силу своей пересохшей глотки и кинулся вслед за другом. Почему-то я был уверен, Андрюха не остановится, не обернется. Накатившее на подполковника наваждение не позволит тому сделать ни первого, ни второго.
Во время этого отчаянного броска взгляд мой был намертво прикован к спине ФСБшника или вернее к его вещмешку. Чертовщина, которую я заметил в самом начале, не только не прекращалась, она нарастала со скоростью цепной реакции. Под выцветшей зеленой тканью вещмешка разгорался настоящий костер. С каждым шагом Загребельного сгусток этого алого, словно кровь, пламени становился все крупнее, все больше хищных красных молний пробиралось наружу сквозь плотную парусину.
К тому моменту, как я нагнал Лешего, уже весь его вещмешок пылал, будто в него до краев налили расплавленного металла. Казалось, протяни я еще хоть самую малость, позволь Андрюхе сделать хоть один единственный шаг, и произойдет ужасное, непоправимое. Именно поэтому, не теряя ни секунды, не думая о последствиях, полковник Ветров скрюченными пальцами вцепился в одну из лямок на плече друга.
Наверное, в этот миг должен был последовать удар. Тот самый удар, той самой странной энергии, что я ощущал, когда останавливал Андрюху в прошлый раз. Готовясь получить его, я инстинктивно напрягся.
Хорошо, что я оказался готов. Шибануло так, что старый танкист отлетел метра на полтора, но, к его чести будет сказано, «заветную» лямку все же не отпустил. Так что Загребельного, не взирая на габариты и вес, крутануло словно девчушку-фигуристочку, которая по глупости решила выполнить какой-то там тройной аксель, так до конца и не освоив одинарный. Однако, как оказалось, отечественное ФСБ всякими там акселями или тулупами не возьмешь, ни тройными, ни даже четверными. Оно с некоторым усилием, но все же устояло на ногах, хотя и потеряло свой гребанный вещмешок, «счастливым» обладателем коего стали, конечно же, российские бронетанковые войска.
В отличие от Загребельного, чей мозг все еще пребывал под таинственным наркозом, танкист Ветров сразу осознал – ситуация хуже некуда. И дело тут даже не в том, что поклажа Лешего уже практически перестала существовать, превратившись в маленькое солнце на двух зеленых лямках. Дело было в том, что весь окружающий мир наполнился какой-то странной гудящей и дребезжащей энергией. Пространство напряглось как струна, грозя вот-вот взорваться, лопнуть и расползтись по швам. И детонатор к этой бомбе, нож к этой невидимой ткани находился именно в моих руках.
