оценив пользу для экипажа, когда в нем будет человек с таким опытом и знаниями.
– Так я в любой согласен, – пожал Бабенко плечами. – Командиры мимо все проходят, думают, наверное, что я по возрасту им не подхожу. Все молодых да опытных ищут. Я для чего от брони отказывался? Чтобы на фронт, чтобы свое знание машин и свой опыт применить!
– Хорошо. – Соколов закрутил головой по сторонам, как будто размышляя, куда можно спрятать ценного механика-водителя. – Сидите пока здесь. Кто будет спрашивать, отвечайте, что вы назначены уже в батальон капитана Заболодько. Я скоро вернусь. Только никуда не уходите, дорогой товарищ.
– Да какой я дорогой, – улыбнулся снова Бабенко, потом смутился, кашлянул и обратился: – Виноват, товарищ командир, спросить хотел вас. А вы… воевали уже или, как и я… только прибыли?
– Воевал, Семен Михайлович, – вздохнул Алексей, вспомнив свои экипажи. – Воевал. И первый свой бой я принял на второй день войны, когда нас с марша бросили на врага. С тех пор и воюю. Как и все.
Сирена взвыла неожиданно. Загудели паровозы, послышались крики командиров, резко дернул паровоз, двигая опустевший уже состав с платформами и теплушками, в которых был доставлен личный состав танкового пополнения.
– Воздушная тревога! – закричал, как и положено, Соколов, вторя голосам командиров, и, не имея на данный момент своего подразделения, стал искать убежище для одного себя.
Разгрузка поступивших с завода танков и личного состава происходила не на железнодорожной станции, а на запасной ветке, в километре от нее, на краю небольшого овражка с речкой Чернухой, как значилось на крупномасштабной командирской карте. Снятые с платформ танки отвели в соседний лесок, туда же уходили машины, загрузившиеся снарядами и патронами. Несколько бензовозов ждали своей очереди возле цистерн.
Четверка «Юнкерсов» вышла из облаков и встала в круг, готовясь к боевому пикированию. Пара «мессершмиттов» прошла над железнодорожным полотном, теплушками и машинами, поливая все огнем пушек и пулеметов. Звуки авиационных моторов, удары пуль по металлу и земле, разрывы малокалиберных снарядов смешались с криками и суетой разбегающихся в разные стороны людей. Сразу начали бить 37-миллиметровые автоматические зенитные пушки, заработали спаренные зенитные пулеметы на железнодорожных платформах.
«Самое правильное, – подумал Соколов, – это отбежать подальше в сторону от техники. Если я никак не задействован в ее разгрузке и обслуживании, то лучше и не мешаться». Но тут он увидел мечущегося между полуторками Бабенко. Механик-водитель явно не знал, куда ему деваться и что делать. Алексею показалось, что Бабенко мечется, потому что получил приказ от него, Соколова, ждать. И не может покинуть добровольно указанного места. «Как же я, – разозлился на себя молодой командир, – я же его взял к себе в экипаж, фактически он уже почти мой подчиненный, а я его бросил!»
– Бабенко! – заорал Алексей и бросился к водителю. – Сюда, Семен Михалыч!
Мужчина
