на боку, пытаясь найти что-нибудь, чем можно запулить вниз. Как на беду, все было нужное. Я огорченно почесал в затылке. Высокий называется, даже бросить нечем.
И как всегда в трудные минуты, на меня нашло озарение. А зачем бросать? У меня тут с собой три агента-бездельника. Пусть слетают и разведают, кто там прячется. Мое настроение улучшилось, и я скомандовал. Так скомандовал, аж самому понравилось. Четко, по-молодецки. Как командовал с задором, будучи молодым лейтенантом:
– Магистр! Агентов на построение!
Из сумки недовольно выплыли три духа и тут же замерли, словно они стали памятником самим себе. Застыли неподвижно в нелепых позах, устремив пустые глаза в бесконечность, и даже змеи Рострума, ранее безразличные ко всему, раскрыли пасти в немом удивлении и вытаращили свои глаза-бусинки. А выражение лиц моей троицы я вообще передать не могу. Нет таких слов.
– Магистр, если вы не хотите закончить свое «бренное» существование в виде скульптурной группы, то соберитесь и приведите своих бойцов в надлежащий вид.
Рострум бухнулся на колени, за ним мгновением позже упали мастер и мессир.
– Владыка, не гневайся! – закричали слаженно три глотки. И, удивив меня еще сильнее, затянули торжественную песнь:
Сла-а-вься вели-икий!
Сла-а-авься кре-епкий,
Высокий храм на горе…
Я, сбитый с толку, смотрел на поющих. Смотрел на их иллюзорные лица. Они были полны торжественности и благолепия. Пели они слаженно, как будто это были не гуляки-пропойцы, к которым я относился с опаской, а солисты ансамбля внутренних войск. Мне даже пришлось дождаться конца песнопения. Как я по своей наивности поначалу предположил. Но не тут-то было. Закончив хвалебную песнь о каком-то великом храме, они затянули про героя, который сразил врагов и взошел на святую гору, став равным великим героям прошлого. В голове промелькнула кощунственная мысль: неужели это про меня?
– Ух ты! – воскликнула Шиза, не дав мне додумать дальше и помечтать. – А благодати прибавляется! Не мешай им.
– Мне-то что, счетовод благодати, – ответил я ей и махнул рукой. – Пусть поют. Сразу видно, в свое время были личности творческие и талантливые.
Мне ничего не оставалось делать, как снова усесться в кресло и дослушать до конца этот концерт. Мои духи, оказывается, знали множество псалмов и, пока не пропели их все, с колен не встали. А когда встали, подлетели ко мне.
– Приказывай, владыка, все исполним! – Их лица выражали полный восторг, переходящий в экстаз, а в глазах горел огонь религиозного фанатизма. Даже змеи в глазах Рострума не шевелились, подобострастно вытянувшись во фрунт.
Я проникся их энтузиазмом и подобрел. Не такие уж они беспутные эмигранты в мире живых. Вот могут же и добрые дела делать.
– Ну, если напелись, тогда марш вниз, и посмотрите, кто там бродит. Потом сообщите мне. – Зная их непосредственность, строго предупредил: – Только смотрите, никаких действий самостоятельно не предпринимайте!
Они
