style="font-size:15px;"> Крейсер уже ложился в циркуляцию, когда марсовый закричал:
– Головной русский крейсер выпустил мину! Идет на «Якумо»!
«Какая может быть мина за восемьдесят кабельтовых? – пренебрежительно подумал Дэва, – этот смерд совсем помешался от страха смерти…».
Потом вдруг со стороны послышался нарастающий шум, будто приближается курьерский поезд, и контр-адмирал все-таки глянул в море, остолбенев от увиденного. То, что с дьявольским грохотом и воем молнией пронеслось под водой мимо борта его крейсера, оставляя позади себя не тоненький след пузырьков, а широкую быстро тающую вспененную колею, никак не могло быть миной Уайтхеда. Никакая самодвижущаяся мина никогда не сможет двигаться вдесятеро быстрее самого быстроходного корабля; ничто, сделанное руками человека, не сможет вот так вспарывать воду, будто бритвой. Впервые адмирал почувствовал обреченность. «Мы воюем с демонами, а их победить нельзя. Это конец…» С болезненным любопытством контр-адмирал наблюдал, как тянулся к «Якумо» белопенный указующий перст. Вот он воткнулся в борт прямо под средней трубой – и исполинский взрыв разломил лучший броненосный крейсер Объединенного Флота пополам. Это было последнее, что Дэва-сан видел в своей жизни, потому что на «Касаги» уже обрушился рой русских снарядов. Взрывная волна от фугасного снаряда, перебившего фок-мачту у основания, подбросила бесчувственное, кувыркающееся тело адмирала далеко вверх, а потом с размаху шлепнула его о холодные воды Желтого Моря.
Теперь контр-адмирал Дэва был мертв – он унес в свою морскую могилу все свои мысли и догадки. Вообще из личного состава третьего боевого отряда этот день не пережил ни один человек. А события продолжали катиться дальше, как катится вниз горная лавина.
14 марта 1904 года 08–48 по местному времени. Окрестности Порт-Артура, 20 миль юго-восточнее Ляотешаня. Боевая рубка БПК «Адмирал Трибуц»
Капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич.
– Ну, с Богом, Андрей Александрович, держите кулаки… – Я вдруг неожиданно перекрестился. – Чтоб, как говорится, «в сторону не вильнула»!
Через остекление рубки было видно, как тянутся к японским броненосцам кавитационные следы шести «Шквалов». Четырех – от «Трибуца» и двух – от «Быстрого». Промахнуться «Шквалом» с такой дистанции и по такой цели было принципиально невозможно, а все волнение было только от нервов. Слишком много всего было вложено именно в этот момент. Кажется, у коллег товарища Одинцова эта фаза операции называется «момент истины». Вон он стоит, снимает на видеокамеру исторический момент. Тем временем в рубке мерно щелкает секундомер в руке капитана третьего ранга Шурыгина. Все замерли в напряжении.
Как и положено, первыми дошли «Шквалы», выпущенные «Быстрым» по двум головным японским броненосцам. Сначала, через одну минуту тридцать семь секунд,
