Он, второй высший, выдававший себя за слугу. Девица прилипла к парню и спросила его о чем-то, смеясь, тот ей ответил, и она потащила парня на сеновал. Что ж, так даже лучше, решил Селим, под прикрытием стен все можно будет провести тихо и без шума.
Последовав за парочкой, Селим бесшумно втек за ними внутрь, девица уже задирала юбку одной рукой, другой чуть не вися на шее у высшего, все внимание которого было сосредоточено на ней. Селим без единого звука подошел сзади и одним движением проткнул высшего мечом. Аккуратно проткнул, через желудок, не задев сердца и легких, чтобы смерть шла по его, Селима, плану и, упаси боги, не была мгновенной. А то все пошло бы насмарку, просто не успеть было бы впитать драгоценную энергию высшей души.
Увидев торчащий из груди кавалера дымящийся конец меча, девица взвизгнула и дала деру. Черт с ней, решил Селим, потом ее выпью, чтоб не оставлять свидетелей, и, не отпуская рукоятки меча, который должен был теперь стать проводником, и закрыв глаза, он тихо потянул энергию высшего на себя. Энергия пока, правда, поступать не желала. Все верно, подумал Селим, нужна, по крайней мере, секунда-другая, чтобы слизь начала действовать, еще секунд пять, чтобы жертва почувствовала в полной мере причиняемую ей боль, и осознала происходящее. А там боль и страх откроют шлюзы, и сила хлынет в него, как уже случалось не раз, хотя и с куда более простыми жертвами.
Что-то пошло не так. Вместо потока силы рукоятка меча вдруг начала подниматься выше, как будто жертва начала расти. Удивленный Селим открыл глаза, чтобы увидеть летящую в его сторону энергию высшего в виде облака голубого до синевы драконьего пламени…
Алексель, мир, забытый Афрой в комоде
Мы буквально вылетели во двор, с такой энергией девица восприняла идею не то сеновала, не то серебрушки, не то и того и другого вместе. Снаружи наступила теплая, но уже не жгущая жарой ночь. Непроницаемую тьму не рассеивали даже редкие факелы, так что пространство вне забора казалось погруженной во тьму бездной, а объекты внутри – сумеречными силуэтами, погруженными в эту тьму. Даже небо, не считая звезд, было угольно-черным – видимо, местный демиург в свое время поскупился на луну, но, по контрасту с остальным миром, небо казалось просто сияющим и щедро расцвеченным огромными мерцающими разноцветными россыпями ярких, но холодных звезд.
– Ну, красавчик, стою я звона? – спросила девица, прижавшись ко мне всем телом, а затем потянув меня направо, в сторону одной из пристроек. По виду, сарай – не сарай, а так… четыре столба, крыша, но далеко не все стены на месте, по крайней мере, не до крыши. Вроде бы в средневековой Западной Европе так сеновалы и делали, чтоб и пространства достаточно, и дождь не замочил, и проветривания хватало.
Но до самог`о сена мы не дошли. Зайдя внутрь и захлопнув за собой дверь, я почувствовал пронзающую боль в спине
