в штате Вашингтон за горами. Прямо перед нами была старая заброшенная дорога, уходившая петлями между холмов вдаль, а сзади возвышался такой же «стоунхендж», как и в предыдущем мире.
– Ну, все, теперь проще, – сообщил Миха, топая ногами и пытаясь чуть стряхнуть рыжую грязь из F60 с сапог, – По дороге и идти веселее.
– Да и дорога посуше, – добавил я, задумчиво глядя на свои сапоги и размышляя, не стоит ли попытаться их оттереть чем.
– Это тут, рядом с вратами, а дальше климат становится получше, а дорога – обычной грунтовой, местами с грязью и лужами, если погода позволяет. Но все равно идти будет не в пример легче. А сапоги лучше оставь пока в покое, скоро грязь высохнет и сама отвалится, а так только глубже ее вотрешь. Ну что, пошли?
– Пошли. А чего не телепортироваться?
– Смеешься? Вообще-то это возможно. Тела у нас полностью местные теперь, только назначение телепортации не абсолютное, а направление плюс расстояние. То есть, в деревню Большие Васюки не телепортироваться, поскольку координаты неизвестны – весь мир такой, потерянный. Зато можно телепортироваться по направлению руки на двадцать километров. Проблемы видишь?
– Увы, – согласился я, хотя и свербило что-то от таких ограничений, – Телепортироваться можно, но как оказаться не под землей или не в воздухе, шваркнувшись потом на землю, сказать трудно.
– Во-во, – откликнулся Миха, – А даже если и рискнуть и, хорошо постаравшись, можно на некоторое расстояние вперед рассмотреть, то все равно есть риск связь с телом потерять. После чего придется опять по кочкам. В общем, давай ножками, как гужевые ослы…
– А почему как ослы?
– Потому что, не умничая, – пояснил Миха, – Пошли?
И мы зашагали по дороге.
Алексель
Нагулявшись по пляжу, я вернулся в кабинку номер тринадцать, размышляя о том, чтобы поваляться кверху пузом, лежа на диване и размышляя о вечном. Увы, диван был занят, ибо мою мечту уже осуществил нахальный котяра. Занимая полдивана, Мартик лежал на нем светлым пузом вверх, раскинув лапы и чуть жмурясь во сне. Похоже, ему снилось, что он спит, и этот сон ему очень нравился.
Я вздохнул и пошел ставить чайник. Привык я уже здесь чай пить и к традиции этой нелепой, хотя можно было готовую чашку с чаем в любой момент из воздуха достать. А еще я привык, что первую чашку наливаю Але, заметил я и чисто из вредности так и сделал. Вот появится дома, а чай ждет и уже остыл! Вредность, впрочем, не удалась, стоило мне развернуться с полной чашкой, как вошла Аля, взглянула на меня сияющими глазами, одарила улыбкой грузоподъемностью в несколько тонн и, приняв чашку, уселась в кресло.
– Спасибо, Алёша, – сказала она, сопроводив слова благодарным взглядом еще тонны на полторы. Хорошо, я в свободных шортах, не очень заметно.
Помянув недобрым словом свою резонансную природу, я подошел ближе и положил руку на ее открытое
