не только свою язвительность, но и сноровку не растеряла, – я улыбнулся и направил на Киру руку с еще одним готовым заклинанием. Она сильно задела меня своими словами.
– Ты могла бы и проявить немного сострадания и жалости, – заметил я, – ты не представляешь, через что мы прошли, пока ты отсыпалась в медальоне.
На этот раз я задел Киру за живое. Но, демон не дала воли своим эмоциям и хладнокровно ответила:
– Ну, уж прости, что восстанавливалась после того, как чуть не погибла, спасая твою жизнь. А насчет сострадания – оно мне не ведомо, я же всего лишь демон, – произнесла она с какой-то горькой ухмылкой. – Что же касается жалости – то это худшая из всех услуг, которую только можно оказать. Если кто-то голоден, и ты хочешь ему помочь – накорми его рыбой, а потом дай удочку и научи добывать ее самому. А накормить и отправить умирать в голодный жестокий мир, пообещав, что теперь каждый встречный будет угощать и помогать, вот это действительно самый изощренный садизм. Вот что такое жалость, на самом деле.
– И снова уроки кошко-философии?!
– Тебе бы не помешало усвоить некоторые из них. А то устроили тут групповые похороны самих себя. Какие же вы жалкие, смотреть тошно!
– Можно я размажу по стенке этот клубок демонической шерсти? – Бестия хищно облизала губки и сжала кулаки.
– А силенок то хватит, подруга? – с язвительной ухмылкой ответила Кира. (Вы вообще видели язвительно ухмыляющихся кошек? То еще зрелище).
– Так! – Я схватил за руку разгоряченную Бестию. – Давайте-ка все выдохнем и успокоимся. Поубивать друг друга – это не то, что нам сейчас нужно.
– А какая тебе разница, Странник? Ты же сдался, для тебя все кончено?
– Прекрати, Кира! Ты уже отрезвила меня, и я понял, чего ты добивалась. Но теперь остановись, пока мы тут все не подрались.
– Ладно! – Кира успокоилась и свернулась калачиком возле горящего кресла. – А я пока тут погреюсь.
– Черт! – Я быстро потушил заклятьем горящую мебель. Хорошо, что было не сильно много дыма. Хотя, в этом отеле не должны задавать лишних вопросов, за это я его и любил. Так что даже вчера, когда я тащил на себе Бестию, измазанную кровью и без сознания, да и сам был не в лучшем виде, швейцар не задал мне ни одного лишнего вопроса и дал ключи от этого номера. Правда только после того, как я выложил весьма кругленькую сумму, что с лихвой покрыла бы молчание даже самого большого любителя совать нос в чужие дела.
– Ну вот! Всю малину испортил! – Обиделась Кира.
– И как ты ее выносишь? – Бестия с презрением посмотрела на кошку.
– Эй, это была моя реплика, – ответила Кира, – как там тебя, Мигера? Фурия?
– Я Бестия, – прорычала колдунья и уже собралась сплести какое-то замысловатое заклинание против демонов.
– Да прекратите вы, обе! – закричал я, колдунья и кошка удивленно посмотрели на меня, но как ни странно обе тут же послушались.
