и подрывала авторитет главаря в глазах его верноподданных братьев.
– Мы тут не в игрушки играем, – продолжил Вахид. – Выполни, что обещал, иначе я взорву здесь всё! – для пущей убедительности он со всей силы толкнул Зорского.
От неожиданного удара полковник едва устоял на ногах. Вахид же получил истинное наслаждение, выпустив пар. Прилив сил и безграничная власть над офицером стёрли остатки хрупкого самоконтроля. Вахид ударил полковника кулаком в живот. Но на этот раз Зорский даже не содрогнулся. Он стоял, как скала, которую невозможно потревожить лёгким ветерком. Последовал удар. Затем ещё один. Хладнокровность полковника взбесила Вахида. Он перестал получать удовольствие. Почувствовал себя ущербным и слабым, не способным навредить жалкому человечишке. Переполненный яростью и злобой, он заехал Зорскому по лицу, вложив в удар всю свою силу. Очки полковника треснули, а одна линза и вовсе отвалилась. Вахид обомлел. Таких глаз он не видел раньше. Красные, как пламя Джаха́ннама [2]. Они смотрели на него с презрением, как на самого гнусного грешника в истории.
– Ибли́с [3], – прошептал Вахид и потянулся к пистолету, торчащему из-за пояса, – аш-Шайтан! – пятясь назад, прокричал он. Руки его тряслись так сильно, что не сумели удержать оружие в руках. Оно рухнуло на пол и закатилось под один из столиков.
Боевики Вахида замешкались. Они смотрели то на главаря, то на полковника, сумевшего оперативно и незаметно для всех исправить неловкую ситуацию, быстро достав из нагрудного кармана пиджака новую пару очков и заменив ими сломанные. Не понимая, что происходит, мужчины шептались между собой на родном языке. Зорский поспешил воспользоваться моментом и произнёс кодовое слово. Заключительная фаза операции началась. Террористы, охранявшие заложников, опомниться не успели, как их бесшумно поразили снайперские пули, выпущенные из винтовок Ли и Чижа. Группа Шрама наступала со стороны ресторана. Боевики у входа были обезврежены точными выстрелами из МР5. Четверо других пытались дать отпор бойцам «Альфа» и прикрыть собой главаря, пока тот искал пути отступления. Вахид без зазрения совести и, всё ещё под впечатлением от увиденной геенны огненной, бросился бежать. Проскочив в коридор, он добрался до эскалатора, что вёл на цокольный этаж аэропорта, и спустился вниз. Саша за ним. Вахид бежал, куда глаза глядят, но не из-за страха смерти или нежелания сесть в тюрьму. Он убегал от чудовищного образа Зорского и ожидавшей его участи грешника. Он знал, что за содеянное попадёт в Джаха́ннаму, где его ждут страшные муки и пытки огнём. Когда на горизонте появился лучик дневного света, пробивающийся сквозь двери, Вахид притормозил и взглянул на часы. Скоро время намаза. Последний шанс искупить грехи. Когда Саша нагнал его у камеры хранения, в нескольких метрах от выхода, Вахид собирался начать молитву. Накинувшись сзади, майор сбил его с ног, прижал лицом к полу и защёлкнул на запястьях наручники. Вахид не сопротивлялся.
– Всё
Джаханнам – в мусульманском учении наиболее распространённое название геенны или ада.
Иблис – в исламе: имя джинна, который благодаря своему усердию достиг того, что был приближён Богом, и пребывал среди ангелов, но из-за своей гордости был низвергнут с небес.
