оставить в том же боксе.
– Он что, такой большой?
– Семь на одиннадцать.
– Нормально. Хорошо, пусть там и стоят.
– Взять в прокате?
– Лучше просто угнать.
– Знаешь, у дорожной полиции есть еще «Хейнкели-Ф». Я тут приметил один – в спортклубе. Может, его?
– Тесноват, пожалуй.
– Зато скорость.
– Тебе видней. Бери.
– Угм…
Мы въехали в туннель под проспектом Геринга. Не только при пулеметных гнездах на въезде, но и в самом туннеле стояли часовые. В плоских мембранных противогазах, они походили на инопланетных завоевателей.
– На этой станции? – кивнул Командор на вход подземки.
– Зачем? – удивился я. – На Пречистенских – там без пересадки.
– Тьфу ты, черт, – сказал Командор и действительно плюнул в окно. Топографический идиотизм: не могу запомнить схему подземки. Все помню, а это не могу.
– Ты еще в Мюнхене не был…
Все пустое пространство, от Пречистенских ворот и до набережной, было полно людей. К нам они стояли спинами, и нельзя было прочесть, что написано на их транспарантах. Во всю ширину Пречистенки тоже стояли люди и спокойно ждали, когда полиция перекроет движение и пропустит их. Мы на черепашьей скорости проползли мимо них. Справа, возле самого тротуара, окруженный молодыми, как-то очень одинаково подстриженными ребятами, стоял старик в черном костюме; на левом борте его пиджака сверкала медаль «Золотая Звезда». Командор свернул на Остоженку, втиснулся между стоящими машинами и уступил мне место за рулем.
– Пойду послушаю, что говорят, – сказал он.
– Давай.
– Успехов.
– Будем надеяться.
– Пока.
Он сделал шагов пять и пропал из виду. Это особый талант: уметь затеряться мгновенно и даже не в толпе – просто среди прохожих на тротуаре. Ну, а здесь… Море голов замедленно, осторожно растекалось по площади, и белая тонкая часовня, поставленная здесь в память о поруганных святынях, поднималась из моря одиноким утесом. Я долго смотрел на все это – до ломоты в переносице. Потом вырулил на полосу и поехал прямо. Было светло, сухо, чисто, но почему-то хотелось включить то ли дворники, то ли фары.
Год 2002. Михаил
26.04. г. 15 час.
Константинополь. Университет.
На выходе меня перехватил Петька Млечный. Он был весь как не слишком дружеский шарж на примерного студента: косо сидящие круглые очки, торчащие уши, галстук на боку, противокислотные нарукавники (хотя занимался Петр Валерьевич отнюдь не химией, а историей). В свое время я для него добывал посредством раухера в закрытых библиотеках необходимые материалы.
– Миш, можно тебя? – робко.
Зойка на такое обычно отвечает: «Можно, только
