что ко мне обращались за советом по делам, в которых я знаю толк, не более того.
– Не более того? Казалось бы, довольно и этого для любого короля, даже если иной мудрости он бы от тебя не услышал… Но теперь я, кажется, понял. С тобой произошло то же, что и со мной: грезам и видениям пришел конец и дальше надо жить по простым людским законам. Мне бы следовало это понять, ты вот меня понял, когда я сам отправился преследовать Колгрима.
Он подошел к столу, на котором лежало письмо Игрейны, и оперся кулаком на мраморную столешницу. Нахмуренные его глаза, ничего не видя, смотрели вниз. Но вот он поднял голову:
– А как же все эти годы, которые у нас впереди? Война предстоит нешуточная, и конца ей не будет ни в этом году, ни в следующем. Не хочешь же ты сказать, что от тебя мне больше помощи ждать нечего? И я имею в виду не военные машины и не твои познания во врачебном искусстве. Я спрашиваю тебя, будет ли мне помощь от твоей магии, о которой рассказывают мои солдаты, помощь, которую получали от тебя Амброзий и мой отец?
Я улыбнулся:
– А, это. Конечно. – Я понял, что он думал о том воздействии, какое оказывали мои пророчества и подчас самое мое присутствие на боевые полки. – В армии что думали обо мне раньше, то будут думать и впредь. И нет нужды в дальнейших пророчествах по поводу войн, которые ты теперь начинаешь. Ни тебе, ни твоим солдатам не понадобятся напоминания. Все помнят мои слова. На просторах Британии тебя и твоих воинов ждет слава, добытая в боях. Ты одержишь победу и раз, и два и в конце концов – далеко ли до этого конца, мне неведомо – восторжествуешь. Вот что я сказал тебе, и это правда. Для побед тебя взрастили и обучили – ступай же и делай свое дело, а мне предоставь заниматься моим делом.
– Что же это за дело теперь, когда ты выпустил в небо своего орленка, а сам остался на земле? Ждать, пока я восторжествую, чтобы потом помогать мне в строительстве?
– Да, со временем и это. Но пока что я должен распорядиться делами иного свойства. – Я указал на смятое письмо королевы. – После Пятидесятницы я, с твоего позволения, отправлюсь на север, в Лотиан.
Я увидел у него на щеках легкий румянец облегчения. Что я там намерен делать, он не стал спрашивать, а только проговорил, помолчав:
– Буду рад. Ты сам знаешь. Нам с тобой ведь незачем обсуждать причины того, что произошло?
– Незачем.
– Ты был, конечно, прав. Как всегда. Она искала власти, а как ее получить, ей было безразлично. И как, и где. Теперь мне это ясно. И я могу только радоваться, что свободен ныне от ее притязаний. – Легким мановением руки он отмел Моргаузу с ее происками. – Но две вещи остаются. Главное – что я все еще нуждаюсь в Лоте как в союзнике. Ты был прав – в который раз! – что не рассказал мне свой сон. Я бы тогда с ним поссорился. А теперь…
Он не договорил и только пожал плечами. Я кивнул:
– А теперь ты признаешь его брак с твоей единокровной сестрой и будешь считать его залогом верности Лота твоему знамени. Королева Игрейна,
