дети! Скорей! Что, граф Сава, трудненько представить себя теперь в каком-нибудь будапештском кафе, с сигарой во рту? Мы в Африке, мой милый, и с каторжниками! Вытяни ногу!
– Вахмистр, вы хотите убить его? – робко заметил сержант.
– Дурак! С удовольствием отделался бы от семерых или восьмерых из этого взвода, – ответил вахмистр и прибавил, понизив голос: – А от этого мадьяра в особенности!.. О! Учение еще не кончено. Сержант Рибо, прикажите привезти тачку. Хочу посмотреть, как эти легионеры строили в Мексике траншеи…
Услыхав это приказание, мадьяр вздрогнул. Он понял, что начальник имел в виду именно его и хотел довести его до какого-нибудь нарушения дисциплины, которое подвело бы его прямо под военный трибунал и расстрел.
– Ради Афзы, – проговорил он вторично с новым усилием воли. Бледный легионер смотрел на мадьяра со страданием и незаметно за спинами товарищей пробрался к нему.
– Михай, – шепнул он ему, – не попадись в сети, которые ставят тебе. – Вспомни об арабской девушке и обещании ее отца… А в случае нужды рассчитывай на меня… Тосканцы ничего не боятся.
– Спасибо, Энрике. Но что бы ни случилось, не вмешивайся: довольно и одной жертвы…
Вахмистр был в это время занят скручиванием сигаретки. Затянувшись раза два, он спросил:
– Кто номер первый?
– Михай Чернаце.
– Ну-ка посмотрим, как венгерские магнаты[5] умеют обрабатывать свою землю и строить траншеи. Они, говорят, молодцы…
По взводу пронесся ропот. Услыхав его, свирепый вахмистр разразился грубой бранью и приказал номеру первому выйти вперед. Мадьяр вышел спокойным, ровным шагом. Все глаза с тревогой устремились на него.
– Что прикажете? – спросил он с новым усилием, подавив страшную ярость, бушевавшую у него в груди.
– Возьми тачку и бегом вокруг бледа! Довольно отдохнул, – приказал вахмистр.
Мадьяр схватил тачку и побежал кругом плаца.
Тут на него посыпался град противоречивых приказаний:
– Бери заступ!.. Стой!.. Вези тачку! Копай землю! Стой!.. На колени!.. Ну, беги, как бежал мимо двух тысяч мексиканцев. Бери опять тачку…
Мадьяр крепился. Казалось, он дал себе слово не попасть в сети, расставленные ему неслыханной грубостью. С сердцем, разрывавшимся от ярости, он выказывал сосредоточенное повиновение, и каждый раз, как вахмистр бросал ему новое приказание, отвечал с натянутой улыбкой:
– Готово!.. Если желаете, покажу, как строить траншеи и в Венгрии и в Мексике…
Но бывали мгновения, когда в этом голосе как бы слышался далекий рык льва.
Наконец вахмистр объявил:
– Стой!.. Пока отдыхаешь, можешь мне скрутить папиросу.
– А! Так еще не кончено? – спросил магнат, и лицо его исказилось страшным гневом.
– Нет, любезнейший граф, сегодня день рабочий. Капитан, уезжая, приказал
