я, не понимая, куда она клонит.
– И как по-твоему, годишься ли ты на должность защитника? – задала новый вопрос Рабия.
Ее лицо было непроницаемым, а глаза – чуть прикрытыми.
– Я многому научился у отца. Узнал, как сражаться и при этом выжить самому.
– Выжить самому, – повторила Рабия. – Не у нубийки ли ты этому учился?
Несколько лет назад возле нашего селения стояли лагерем нубийцы. Я подружился с девочкой по имени Хенса. Она была младше меня, однако от нее я научился многим охотничьим премудростям, включая и умение делать ловушки. Позже я узнал: Хенса учила меня по просьбе моей матери, считавшей нубийцев очень искусными в подобных делах.
– Да, – ответил я. – Но потом нубийцы покинули оазис, и моим обучением занялся отец. От него я узнал о разных способах ведения поединка и приемах обороны.
– Конечно, – согласилась Рабия. – И сильно ли ты преуспел в учебе?
Женщина пристально посмотрела на меня. Я почувствовал, что она способна залезть ко мне в голову и прочитать мои мысли. А думал я сейчас о том, что учеба моя почему-то продвигалась медленно. Казалось, отец делал все, только бы не учить меня дальше. Мать с Рабией давили на него, требуя ускориться, однако на каждом шагу я слышал отцовскую отговорку: «Байек еще не готов».
Да, я сознавал, что моя учеба займет годы. «Целую жизнь, Байек». Эту фразу я тоже часто слышал от отца. Я не возражал, хотя мне не нравилось такое положение дел. Моя учеба началась, когда мне исполнилось шесть лет. Сейчас мне было уже пятнадцать, а я почти не продвинулся вперед.
Наверное, так думала и Рабия.
– Что ты сам думаешь об этом? – спросила она. – Считаешь ли ты, что к этому дню должен был бы знать и уметь намного больше, чем знаешь и умеешь?
– Да, – опустив голову, признался я.
– Так, – улыбнулась Рабия. – А как по-твоему, почему отец все эти годы учил тебя спустя рукава? Почему до конца твоей учебы еще очень далеко?
– Я бы сам хотел знать причину. Может, это из-за моей дружбы с Айей?
– Дружбы… – усмехнулась Рабия. – Какое хорошее слово ты выбрал. Дружба. Я видела вас вдвоем. Вцепились друг в друга, словно ракушки, прилипшие к днищу лодки. Не растащишь. Так какой смысл делать из тебя защитника, если ты охвачен юношеской любовью?
У меня вспыхнули щеки. Рабия улыбнулась, и это лишь усилило неловкость моего положения.
– Если отец заставил тебя думать, что все дело в твоей дружбе с Айей, значит он пытался скрыть от тебя истинную причину. Можешь мне верить. Здесь наверняка есть что-то еще. Что-то очень серьезное. Скажи, чтó ты помнишь о ночи, когда головорезы Менны вторглись в Сиву?
– Значит, отцовское нежелание учить меня действительно связано с Менной?
– Сначала ответь на мой вопрос. Что ты помнишь о той ночи?
Я взглянул на Рабию. Мне тогда не было и шести, но я до сих пор помнил каждое мгновение.
Ночь,
