сосен густо и колкоУстилают низкие пни…
Здесь лежала его треуголка
И растрепанный том Парни.
После чего полились потоки взаимных «спасиб» – выступавших и слушавших, квартиросъемщика Будки и комаровского мэра в окружении депутатов, Жукова и всех участников поименно, а также публики в целом.
Этот приезд в Комарово, помимо самостоятельного содержания и значения, был еще вписан, вставлен в съемки документального фильма об Ахматовой. На участке находилось несколько человек, демонстрировавших образцы деликатного поведения, хотя и оснащенных камерами, спецосвещением, проводами, отражателями. Я в этом фильме именовался автором, на деле же был единственным действующим лицом. Я или мой голос почти все время были в кадре, я говорил о героине фильма что-то необходимо осведомляющее, вспоминал о ней то и это, по большей части уже опубликованное мной в «Рассказах о Анне Ахматовой», непосредственно реагировал на обстоятельства съемок, задаваемые мне вопросы, сопутствующие ассоциации. Продюсером был Александр Жуков, режиссером Хельга Ольшванг. Работа началась еще в Москве, продолжалась потом с перерывами все лето. (Премьеры фильма прошли в Москве, Ташкенте, Нью-Йорке.)
Понятно, что я пребывал в состоянии вынужденного этими обстоятельствами, иногда бессознательного, но чаще сосредоточенного подведения итогов той поры моей молодости, когда я виделся с Ахматовой. Тех лет, когда в начале знакомства мы встречались от случая к случаю, а позднее, особенно когда она попросила меня по чуть-чуть помогать ей в качестве литературного секретаря, а затем и «солидарно», как было сказано в издательском договоре, переводить лирику Леопарди, и до ее смерти – постоянно. Это вглядывание в прошлое распространилось и на день нашего в тот год приезда в Комарово. С несколькими из выступавших я был знаком с 18–19 лет, с Городницким, Битовым, Поповым. Не то чтобы мы тогда дружили, но, что называется, отношения были дружеские. Компания у нас четверых (перечисленных тем же Поповым) была своя, но более широкий круг – начинающих, новых, входивших в поэзию и литературу – общий.
Ко времени этой нашей сходки у всех ее участников давно сложились репутации, так что, к примеру, я наперед знал, что Битов будет говорить, что он не поклонник Ахматовой и художественно, а может, и морально ей противостоит. Но то, что он верен себе молодому и мы оба молодому Горбовскому, располагало меня к нему, не сообразуясь с тем, поклонник я его или нет. Я, со своей стороны, был верен собственному принципу, подхваченному мной тоже в молодые годы на ипподроме, где в ходу было присловье «порядок бьет класс». То есть лошадь более слабая, но хорошо подготовленная именно на сегодняшний заезд, может выиграть у сильнейшей. Со временем эти слова преобразовались у меня в «давность бьет содержание» – то есть заодно ты был когда-то с человеком или расходился с ним в оценках людей и событий, сам факт вашего знания друг друга в продолжение долгого срока становится важней тогдашнего заединства или расхождений.
Больше того, совместное хотя
