потом? Драка… Милиция… Самолёт улетит без него… Там дети, жена… От этих, быстро пролетевших мыслей, у него всё похолодело внутри. Что делать? Надо взять себя в руки! Дать им какие-то деньги, чтобы отвязаться. Он стал шарить руками по карманам, но вспомнил, что его портмоне, паспорта, другие документы – всё лежало в сумке жены. Непонятная дрожь прошла по всему телу, появилась слабость в ногах и Давид чуть не упал, сделав несколько шагов в сторону.
– Нет у меня денег, ничего с собой нет! – вывернул он карманы брюк, а затем и снятого пиджака.
– Вот сволочь! – как в тумане донеслись до него голоса, а затем и мат сообщников. Они стояли совсем рядом, но выхватив из рук пиджак, тут же все втроём отпрянули назад, уставившись на его повисшую в воздухе ладонь.
– Лопата, – с уважением произнёс усатый.
И был абсолютно прав. После школы Давид пошёл работать на завод. Вернулся туда и отслужив срочную, стал слесарем высшего разряда. В свободное время играл в волейбол за сборную команду своего цеха. Мало кому удавалось принять его мяч, когда он стоял на подаче: такова была сила удара. Да и здоровался он только протягивая руку… Тяжёлую, огромную, с пальцами то ли кузнеца, то ли пахаря, какими были его далёкие предки. А сейчас на них блеснул золотой перстень, подаренный ему отцом к свадьбе. Пришёлся он ему впору как раз на безымянный палец. На таможне его пропустили, а тут заметили сразу три пары глаз…
– Ты хочешь остаться здесь, идиот?! – не выдержав, закричал усач. – Без денег и документов? Плати кольцом и убирайся!
Давида всего передёрнуло, лоб покрылся холодной испариной от злобы и бессилия… Он хотел что-то ответить, но услышал гул. Моторы, это заводятся моторы самолёта – пронеслось в голове… А затем перед ним появились лица его детей и он увидел, а скорее ощутил на себе обречённый взгляд жены, который она ему кинула перед уходом. Пытаясь подавить стон ярости, Давид сорвал перстень с руки и отшвырнул в сторону. Тут же перед ним пронеслись какие-то тени – через мгновение он остался один. Но куда-то исчез и гул. В зале воцарилась тишина, страшная тишина одиночества, которая сильно напугала его. Бросившись на колени, стал быстро набивать валявшимися вещами баул, который не хотел закрываться… Набитый до отказа, как будто издеваясь, он вываливал из себя всё обратно. Как только не тискал его хозяин, снова и снова затягивая «молнию», пока она не сломалась и окончательно разъехалась в обе стороны…
Снова послышался знакомый, но быстро нарастающий шум двигателей. Подхватив баул снизу обеими руками, Давид, прижав его к груди, вбежал в туннель-переход к самолёту, что-то теряя на ходу. Пытаясь подобрать выпавшее, он несколько раз нагибался, но при этом каждый раз ронял больше, чем собирал… Увидев почти закрытый вход в самолёт, из него вырвался страшный крик: а-а-а-а-а!!!… и испуганная стюардесса, еле успев оттянуть дверцу люка обратно, вжалась спиной в металлическую стенку… Мимо неё, споткнувшись и чуть не упав, влетел в салон рослый мужчина с баулом в руках, к которому по проходу бросилась плачущая женщина.
Уже, сидя в кресле, Давид стал понемногу успокаиваться
