Признание в любви (сборник). Коллектив авторов

      Сегодня полюбив до боли,

      Я завтра о тебе не вспомню,

      Я слышу звуки с колокольни,

      Звонарь старанием доволен…

      Но годы пролетят, и волны,

      Шумя прибоем к кромке пляжа,

      Однажды о тебе напомнят,

      Напомнят о тебе однажды…

      И эту боль сквозь лунный просвет,

      И этот дар любви мгновенья, –

      И вспомню сразу нашу осень,

      Давно ушедшую в забвенье…

      Гуляет ветер, вихри стонут,

      И соло колокол исполнил:

      «Я завтра о тебе не вспомню,

      Не назову своей любовью…

      Дыханьем к морю, а макушкой к небу,

      душой к прибою. Веточкою вербы

      Рисую на песке прибрежном,

      Почти как в детстве нежном,

      зеркальные очки,

      В которых твои зрачки,

      как небо голубое –

      в речку голубую,

      бликуют, –

      расширяясь в миг надежды.

      Всё это было, это было прежде…

      Вот панорама на холсте, в ней небо жизнью обделёно,

      Там нет живого в высоте, и океан – он мёртвый словно.

      Всё мёртво, даже не сурово, и слова нет, чтоб описать

      То одиночество пустое и неизбежности печать.

      Там скалы в метрах ста от брега,

      Как памятники на погосте.

      И, кажется, что в скалах кости,

      Что там ковчег таинственного Геба[3].

      Полуобнажённой у скалы стояла молодая особь,

      Как бы к скале прижавшись носом,

      Рукой закрывшись от хулы…

      Её вела по жизни карма – блаженного начала к жути,

      Она почти сливалась с камнем и становилась его сутью.

      Как отрешённое создание

      Там, высоко над океаном,

      Окаменевшим женским станом,

      Она как символ наказания…

      Всё мёртво, даже не сурово, и слова нет, чтоб описать

      То одиночество пустое и неизбежности печать.

      Мысли тянулись до прорисовки закатного берега.

      Может быть там, за картой, времени нет,

      а есть ощущение парения.

      Может быть, там когда-то было всё, как на карте –

      И закаты, весенние закаты в марте,

      Когда солнце в инее на воображаемой линии,

      А под снегом дрожжевая опара – брожение.

      Сужение мысли во времени, время разрастается

      До горизонта, за горизонтом превращается

      В облако и теряет своё значение – в лилию…

      Я издали вижу, как плещет титан-океан,

      Я вижу прибрежный высокий округлый и гладкий бархан,

      И раковина, с розовым перламутром внутри,

      На этом бархане лежит.

      Её распахнул неведомый ныне мудрец.

      И жемчугом

Скачать книгу