прогуливался по аллее, провожая взглядом лепестки, которые ветер сыпал к его ногам. Вечер был чудесный – тёплый, мягкий, и соловьи заливались, не умолкая. Вдруг Айли услышал шаги за спиной. Ещё не обернувшись, он уже знал, кто это.
– Виктор, чего ты крадёшься? – громко спросил он, не оборачиваясь и продолжая медленно брести по дорожке. Северин вынужден был обогнать посла.
– Хочу с тобой поговорить.
– Не могу сказать, что горю ответным желанием, но я согласен. Ты вызываешь у меня любопытство. Будем говорить на ходу или присядем на скамейку?
– Присядем, – согласился Виктор, чтобы лучше видеть лицо собеседника.
Несколько минут они молча изучали друг друга. «Он воевал. Отважен до безумия, склонен действовать в порыве страсти. Неглуп, вопреки бытующему мнению. Имеет обострённое чувство справедливости», – мысленно отметил Айли. «Чёрт его знает, что он такое… Умён, язык недурно подвешен, железная выдержка. Не могу сказать, что этот шиммерианец вызывает во мне отвращение. Привык, чтобы ему беспрекословно подчинялись. И… гадом буду, если он не воевал. Я таких за версту чую…» – думал Виктор.
– Задавай свои вопросы, – нарушил молчание Айли.
– У меня не вопрос, а предложение. Улетай домой. Ты помог двоим очень близким мне людям, и я не хочу быть неблагодарным.
«Только двоим… Значит, Лея в это число не входит», – подумал посол, а вслух спросил:
– А если я откажусь?
– Тогда рано или поздно мне придётся тебя убить. А мне этого не хотелось бы. Раньше я думал, что тебя ненавижу. Сейчас, когда мы смотрим друг другу в глаза, я понял, что конкретно к тебе не испытываю ненависти. Я допускаю, что ты не такой, как другие шиммерианцы.
– А ты знаешь других? – иронично поинтересовался посол.
– Я знаю, что вы прилетели сюда отнюдь не с добрыми намерениями, и буду бороться с вами, пока живу. Это вы во всём виноваты!
– Конечно, – иронично улыбнулся Айли. – Мы развязали Третью мировую войну, мы направили земную науку на губительный для человечества путь, мы пичкали вашу молодежь наркотиками… И ваших чиновников, наверное, сделали продажными тоже мы. Безусловно, проще обвинить в своих бедах кого-то – правительство, шиммерианцев… Но если ты пожелаешь быть честным, в первую очередь, по отношению к себе, то вынужден будешь признать, что никто не причинил человечеству больше зла, чем оно само себе. Я ценю твою откровенность, Виктор. Но вынужден тебя огорчить – я остаюсь на Земле.
– Значит, враги? – пристально посмотрел на него Виктор.
– Я не считаю тебя своим врагом, а ты можешь относиться ко мне как угодно – это твоё право. Думаю, на этом мы закончим наш разговор.
– Погоди. Ответь мне ещё на один вопрос. Если, конечно, захочешь… Ты воевал?
– Да. Я недавно говорил об этом Андрею.
– При чём здесь твой контактёр? – притворно
