не объявлял о причинах отказа и не вносил претендента в список стряпчих. Суду предписывалось (закон не определял количество стряпчих) иметь такое их число, «дабы оно было достаточно и дабы тяжущиеся стороны не затруднялись в выборе их». Суд мог исключать стряпчих из списка с указанием в протоколе причины исключения. Стряпчие имели право на вознаграждение за свои услуги; они не были объединены в профессиональные группы, т. е. их внутренней организации не существовало[32].
О степени профессиональной подготовки стряпчих можно судить из доклада Комиссии по составлению законов 1820 г.: «В России те, кои носят имя стряпчих, находятся в таком неуважении, какого большая часть из них действительно заслуживает, судя по примерам, как некоторые из них исполняли принятые на себя обязанности, о чем могут засвидетельствовать самые присутственные места. Кто может с благонадежностью вверить им попечение о своих выгодах и положиться на них? Случалось, что они помогали той и другой стороне, затягивали и запутывали дела и вместо того, чтобы мирить тяжущихся, по невежеству или с умыслом, раздражали их еще более и всегда почти бывали главнейшими виновниками ябед и несправедливых, неясных решений в низших инстанциях, которые потом столь трудно, а иногда и невозможно переделать в высшей инстанции»[33].
А вот еще выдержка, но уже из документа «Замечания членов Государственного Совета и Министерства юстиции на проект положения о присяжных поверенных». В этом документе говорится: «В обществе и между правительственными лицами распространено убеждение, очень верное и вполне основательное, что одна из причин бедственного положения нашего судопроизводства заключается в том, что лица, имеющие хождение по делам, большей частью люди очень сомнительной нравственности, не имеющие по большей части никаких сведений – ни юридических, ни практических»[34].
В самом деле, стряпчие в суде находились в бесправно-презираемом положении. Неслучайно «крапивное семя» являлось предметом насмешек, героем сатирических произведений: «Стряпчий Платонов Протас Порфирьевич уж много лет ходил по судам. Устраивал дела своих клиентов. Заматерел: цыплят из печеных яиц вылупливал. Как и всякий ловкий стряпчий, знал себе цену, стоил столько, сколько платили, но всегда считал, что ему недоплачивали. От трудов праведных так похудел, что чуть не лопнул: сам копной, брюхо горой, поперек себя толще. Притом выглядел неряшливо. Но, как говорится, не смотри, что обтрепаны рукава, а гляди, ухватка какова. Ежели ему хорошо заплатят, да еще вперед, то он с одинаковым рвением мог защищать и злодея, и его жертву.
В одно хорошее время обратился к нашему стряпчему продувной малый:
– Порфирыч, спасай-выручай! Продал простофиле больную лошадь, а она на другой же день околела. Мужик требует вернуть деньги. Выручишь – половина денег твоя!
Платонов, ежели дело пахло деньгами, никому ни в чем никогда не отказывал:
– Чего ж не помочь
Свод законов Российской империи. Т. XI, ч. II // http://civil.consultant.ru/reprint/ books/250/1126.html#img1127
Адвокатура: Сборник лекций. М., 2005. С. 27.
Адвокатура: Сборник лекций. М., 2005. С. 27.
