Будто пробираясь сквозь толстую стену, в мой ум стала просачиваться мысль: надо найти полость, место, где можно переночевать. День в джунглях – сплошная безысходность; какой же станет ночь? Время, когда все усиливается, принимает необыкновенные формы, удивительные даже для смелой фантазии.
Полостью могла оказаться любая отработанная трубка, которых в периферийных областях было предостаточно.
– Не призывай сон – если сна не будет, то зачем? – донесся до меня тот же баритон.
– Тогда мне надо уйти отсюда, – заупрямился я, – с минуты на минуту наступит ночь, и… я должен спать. Не соглашусь ночевать снаружи. Вдруг звери, пауки, кобры?
Ответа не последовало. Какой он негодяй, этот динамик!
– Ты почему не представишься? – заговорил я. – Вы заодно с охранником…
В рупоре что-то крякнуло.
– …Или ты сам охранник? Вот додумались… голосом стеречь! Экономия…
От отчаяния я что есть сил треснул по чертовой трубке, и пальцы ощутили неслабую отдачу. Я скривился от боли. Когда больно, я не засну. Есть еще плюс: стук не подпустит ни одно животное, это проверено.
Как капризный ребенок, я колошматил по бездушному железу – не то от злости, не то от ненависти. Потом пришла и безысходность, и я побил за нее. Моя монотонная чеканка была единственным постоянством в волнах разных настроений, накрывающих мое сознание. Говоря словами моего друга Мая, это была моя медитация, пронзающая изменчивость непостоянного мира. Зыбкую и, вместе с тем, монолитную в своем противостоянии высокой реальности. Я вспомнил про сад…
– Нарушителю достанутся не лавры, но лишь порицания, – заключил динамик назидательным тоном.
Я поджал ноги, чтобы сиделось поудобнее, и шрапнелью ударов стал расстреливать недовольство оппонента и неумолимые сумерки.
Глава 3
Ночь – самое оживленное время для всех областей необъятных джунглей. Повсюду материализуется мысль, рожденная жизненной силой зеленой стихии. Боковым зрением я видел тени животных, хищников и других несуразных существ, больше диковинных, чем страшных. Фауна джунглей в этой зоне не отличалась большим разнообразием.
– Порой поставить свою истину под вопрос – достойный поступок. Зачем считать незыблемым свое прошлое убеждение? – спрашивал динамик у всех обитателей. Но кто его понимал, и кто, кроме меня, мог ответить?
Вместо слов я послал бравурный марш монтировкой по призрачному дулу машины сомнений, текущих, как мне казалось, по этой трубе. Звери насторожились, и я, повысив голос, спросил, когда еще в эти края захаживал отважный барабанщик? Трепещите, презрите себя…
И в этот самый момент на меня накинулся прозрачный зверь сомнения, единственный, кто не убоялся моей канонады.
Его бросок я ощутил, когда внезапно стал брюзжать про себя, какую бессмыслицу я творю этой ночью и что нет кретина, равного мне по глупости и непоследовательности.
