эти три года в Вашингтоне? За плату развлекала чиновников и конгрессменов в номерах мотелей?»
– Я тоже – к некоторым, – отозвался он.
Она чуть усмехнулась, как и подобает благовоспитанной даме. Нет, она определенно не похожа на расфранченных девиц, бродящих в поисках добычи по улицам Нью-Йорка. Он слышал, что в Америке тоже есть благовоспитанные шлюхи, которые берут сто долларов в час, а то и больше и которых можно вызвать только по телефону: не занятые в спектаклях актрисы, манекенщицы, элегантные домашние хозяйки, зарабатывающие себе на норковую шубу, – но ему никогда не доводилось видеть их воочию. По правде говоря, он ни разу не произнес, обращаясь к проститутке, больше трех слов: «Спасибо, не надо».
– А французы вам нравятся? – спрашивала женщина.
– Более или менее, – ответил он. – А вам?
– Некоторые, – снова усмехнулась она.
Появился официант. Лицо его ничего не выражало – такие переходы от столика к столику он видел и раньше.
– La même chose? Un vin blanc?[4] – спросил Рудольф у женщины.
– А! – сказала она. – Вы говорите по-французски?
– Un petit peu[5], – отозвался Рудольф. Он слегка захмелел и был настроен игриво. Сегодня вечер удовольствий, забав, красивых французских игрушек. Как бы ни развернулись события, дама убедится, что она имеет дело не с обычным американским туристом. – Je 1’ai etudiе´ à 1’е´cole[6]. В средней школе. Как это сказать по-французски?
– Collège? Lycе´e?[7]
– Lycе´e, – с удовольствием подтвердил он.
Официант переступил с ноги на ногу, деликатно намекая, что вовсе не обязан весь вечер стоять и слушать, как американец пытается вспомнить, чему его учили в школе на уроках французского, чтобы поразить подцепившую его дамочку.
– Monsieur? – сказал официант. – Encore un cognac?[8]
– S’il vous plaît[9], – с достоинством отозвался Рудольф.
После этого они заговорили сразу на двух языках и вместе хохотали над французскими фразами, которые Рудольф с трудом выкапывал в памяти, рассказывая о пышногрудой учительнице французского языка у них в школе, о том, как считал себя влюбленным в нее, как по-французски писал ей о своей страсти, как однажды нарисовал ее обнаженной и как она отобрала у него этот рисунок. Женщина слушала его с удовольствием, поправляла ошибки, хвалила, когда он произносил без запинки больше трех слов подряд. «Если все французские шлюхи похожи на нее, – подумал Рудольф, – тогда понятно, почему проституция считается такой уважаемой профессией во французском обществе».
Затем женщина (он спросил, как ее зовут, оказалось – Жанна) посмотрела на часы и стала вдруг серьезной.
– Уже поздно, – сказала она по-английски, взяв в руки свою сумочку и журнал. – Я должна идти.
– Сожалею, если утомил вас, – отозвался он. Язык у него еле ворочался, и он с трудом выговаривал слова.
– Мне было
То же самое? Белое вино?
Немного
Я учил его в школе
В коллеже? В лицее?
Еще коньяку?
Пожалуйста
