на гробах!
В протоколе заседания указывалось:
«Ежедневно в среднем терпят крушение… при авариях и катастрофах 2–3 самолета, что составляет в год 600–900 самолетов…»
По воспоминанию присутствовавшего на совещании адмирала И.С. Исакова, «…несомненно, эта реплика Рычагова в такой форме прозвучало для него (Сталина. – Авт.) личным оскорблением, и это все понимали…»
Вынув трубку изо рта, Сталин несколько раз прошелся вдоль стола и низким спокойным голосом дважды повторил:
– Вы не должны были так сказать, – и, сделав крошечную паузу, добавил: – Заседание закрывается…
И первым вышел из комнаты.
27 июня 1941 года П.В. Рычагов был арестован вместе с группой военных, среди которых были генералы Локтионов, Штерн, Арженухин, Проскуров, Смушкевич, Володин, Каюков, Савченко и другие.
Наверное, Сталин хорошо усвоил мудрые советы о том, что, забравшись на крышу, не отбрасывай лестницу, и о том, что стариков, которые по каждому случаю тянут: «Вот в наше время…» – порицают, и справедливо. Но еще хуже, когда молодежь бубнит то же самое о современности.
Проскурова в Разведупре Генштаба ВС СССР сменил Филипп Иванович Голиков. Вот какую оценку дала ему уже упоминаемая выше Мария Полякова:
«Это был неплохой вояка, но совершенно не понимающий специфики нашей работы. Сталина он очень боялся. Работать стало трудно. Мнение Сталина для начальника разведки значило больше, чем донесения собственной агентуры. Когда Кегель (наш человек в немецком посольстве в Москве) за несколько часов до войны в очередной раз подтвердил точную дату нападения немцев, Голиков собственной рукой написал на этом донесении: «Видимо, дезинформация…»
Через несколько часов по приказу Гитлера самолеты люфтваффе обрушили сотни тонн бомб на советские города, гарнизоны и промышленные предприятия, а танковые клинья, рожденные мыслями Гудериана, вместе с моторизованной пехотой победоносно устремились в просторы Советской России. Несмотря на неимоверные героизм и мужество, проявленные советским солдатом на полях жесточайшей брани, гражданское население оставалось в недоумении оттого, что Красная армия, которая «всех сильней…», массово и стремительно отступает, а на запад потекли многотысячные колонны наших пленных.
В своих же воспоминаниях бывший врио начальника информационного отдела Разведуправления в предвоенные годы Василий Новобранец об этом времени написал более подробно:
«На одном из заседаний Политбюро и Военного совета обсуждались итоги Советско-финской войны 1939–1940 годов. Неподготовленность нашей армии, огромные потери, двухмесячное позорное топтание перед «линией Маннергейма» и многое другое стали известны всему народу. Об этом в полный голос заговорили за рубежом.
Сталину и его приближенным надо было спасать свое лицо – реноме вождя. Этому и было посвящено заседание
