сделал факел из тряпки и конской гривы, и мы прошли пещеру до конца. Там есть вода! Немного, но хватит, чтобы умыться и наполнить фляги.
– Тогда заночуем здесь. В пещере и вокруг достаточно места. Не будет никакого толку, если мы сейчас двинемся неведомо куда. Только еще больше заблудимся.
– Мы заблудились? – спросила Саша – впрочем, не слишком обеспокоенно.
– Временно, – заверил ее Кель, безрезультатно вглядываясь в горизонт.
Наконец он захлопнул подзорную трубу и ожесточенно потер лицо. Лля человека, который проводит большую часть времени в седле, он был чересчур нетерпим к грязи. Саша тут же протянула ему платок, и Кель со вздохом его принял. Тогда, в темноте, он заключил ее в объятия, и сейчас у него не было ни желания, ни воли ее оттолкнуть.
Без покрывала стала видна красная, покрытая волдырями полоса на Сашиной шее – там, где солнце пустыни ужалило открытую кожу.
– У тебя ожог, – сказал Кель, возвращая тряпицу. Ее хватило лишь на то, чтобы счистить пыль с ресниц.
Саша кивнула, встряхнула платок и снова накинула на голову. Однако не успела она его завязать, как Кель отодвинул в сторону конец тряпки и прижал ладонь к опаленной коже, отчего Саша поморщилась. Когда он убрал руку, волдыри исчезли, сменившись огромными золотыми веснушками. Кель озадаченно провел по ним подушечкой большого пальца. Когда он лечил Тираса, шрамов не осталось. Он исцелил брата полностью.
– Не надо, – отрезала Саша, и Кель застыл в удивлении – впервые она заговорила таким тоном.
Он уронил руку и, оторвав взгляд от ее кожи, растерянно отступил на шаг. В пещере она была совсем не против его близости.
– Это просто ожог, капитан. Он заживет сам. – И Саша прижала пальцы к шее, пряча ее.
– Уже зажил.
Плечи женщины поникли.
– Ты не должен этого делать.
– Должен. И буду, – возразил он, пряча смятение за гневом.
– Я не знала, во что тебе обходится твой дар. Не нужно меня лечить, если на то нет нужды.
Келя наконец осенило: Саша не хотела, чтобы он ее лечил, думая, что это ему навредит. Что он отдаст за каждую спасенную жизнь день собственной. Кель сомневался, считается ли лечение волдырей за спасение жизни, но Сашу его жест явно расстроил.
– Насколько мне известно, я проживу в этом мире столько лет, что под конец перестану понимать, что с ними делать. Если меня что и не беспокоит в моем даре, так это перспектива умереть чуть раньше.
– Ты добрый, – ответила Саша мягко.
– Я не добрый, – усмехнулся Кель.
– И хороший.
– Я не хороший! – Теперь он расхохотался в голос.
– Я никогда не встречала таких мужчин.
– Ты была рабыней в Квандуне! Мужчины, которых ты встречала, не пытались тебя впечатлить.
– Как и ты, капитан. И все же я впечатлена.
– Тогда
