живым, осязаемым становится, будто потрогать можно.
И там, в прозрачной медузовой массе можно было разглядеть какие-то странные образы. Так говорили… Красивые, тонкие миры из атомов. Все, кто видел эти миражи близко, уже не могли рассказать об этом. Мне снились кошмары почти каждую ночь. И каждый раз я просыпался холодный и мокрый от ощущения убийства. Огонь убивал меня всего. Вместе с телом сгорала душа. А утром мне казалось, что мы в аду и что в аду мы на веки вечные.
Я сидел напротив старухи и думал, а точно ли она понимала, как ей повезло. Поезд шел без остановок. Но перед этим на самой последней, творился, наверное, такой же ужас, какой был на тонущем «Титанике». По какой-то идиотской традиции, как лодки с «Титаника», поезд ушел незаполненным. Все, кто остался позади, мертвы. Связи с городами больше не было. Нет связи – нет жизни.
– Внимание! Опасная зона! Внимание! Опасная зона! – затрещал приемник тревожным металлическим голосом. – Просим всех занять свои места, лечь на кровать и надеть противогаз!
Можно сказать, я его не снимал. Этот резиновый урод висел у меня на плече, как домашний питомец. Пока ты живешь в нормальных условиях, тебе не понять, что такое угарный газ, от которого уже почти нигде не спрятаться. А еще для полного счастья – радиоактивное облако, накрывшее весь центр. Горели АЭС, горели ядовитые леса и болота.
– Бабушка, а зачем нам нужно ложиться?
– Сказали лечь, значит, ложись! – рассердилась бабушка.
Сверху она накинула на девочку одеяло. И смотреть на это я просто не мог.
– Вы бы еще шерстяные носки на нее надели. Перегреете до смерти.
– Зато ни одна зараза не проникнет.
– Противогаза достаточно.
– А вы почем знаете?
– Я – спасатель.
– Много вас таких. Полстраны, если не больше. Такой же вот, как вы, у нас чемодан спер.
– Таких же не бывает. Я один такой уникальный.
– Да, уж конечно, один. Конечно…
Проходимцев было много и до пожаров. Но после они стали еще агрессивнее. Только сейчас вместо кошельков и драгоценностей им нужна была вода и кое-что еще.
Толстяк у нас долго не просидел. Как проехали опасную зону, переселился в соседнее купе. Там ехала какая-то женщина, за которой он, видимо, хотел приударить. Я ее даже не видел, но чувствовал терпкие дорогие духи. И удивился, что люди могут думать о таких вещах – о парфюме, о галстуках… Впрочем, из-за отсутствия душа, может, и нужно было иногда об этом думать.
Напоследок толстяк пригрозил:
– Сейчас пойдут. Они… У вас пропуска есть?
Они – это голодные полицейские с серыми лицами, которые проверяли наличие паспортов и спецпропусков. Бабка сильно напряглась и нахмурилась.
– У вас есть? – спросила она.
– Допуск
