Мне нужно работать.
– Мне уйти? – Кэти показательно обиделась. Знает же прекрасно, что у меня язык не повернется ее выгнать!
– Нет, конечно. Только посиди негромко. Музыку какую-нибудь поставь, – я кивнул на полку с компакт–дисками. – Только не слишком живое, сейчас нужно другое настроение.
– Это я уже поняла, – отмахнулась она, выбирая диск. – Ты хочешь сделать трагедию….
– Мелодраму, – фыркнул я.
– Нет повести печальнее на свете….
– Чем повесть о закрытом туалете, – продолжил я, и мы рассмеялись. – Нет, Кэти, никаких love story, тут совсем другая мораль.
– Мораль? – презрительно фыркнула она. Дисковод унес диск в недра системного блока, и через мгновение из колонки раздался тихий перебор гитарных струн. «Don’t you cry», «Гансенс роузиз». Да, умница моя, это как раз то, что сейчас надо.
– Именно мораль, – уверенно продолжил я, медленно и с чувством нажимая клавиши. – Представь себе, человек ищет счастье. Гонится за ним по белу свету, отказываясь ради него от всего….
– Короче, придурок, – безапелляционно заключила Кэт. – И как ты назовешь эту нетленку?
Кажется, я разозлился. Но… именно для этого нужна мне несносная моя муза, – она не дает расслабляться. Не позволяет «почить на лаврах», я прекрасно понимаю, что мое творчество умрет, если однажды я сочту, что достиг вершины.
– Понятия не имею, – буркнул я. – Потом придумаю.
– Ну и назови ее «Счастье дурака», – вдумчиво преложила Кэт.
– Гениально! – хмыкнул я. – Вот только, милая, в этом названии нет глубины. Все просто и ясно. Не кассово.
– Ты же сам говорил, что не гоняешься за деньгами.
– Ага. Я гоняюсь за счастьем.
Кэти заливисто рассмеялась, взъерошила мне волосы. Диск уже вовсю шпарил Queen, «Show must go on».
– Павел, все гоняются за счастьем, и все хоть раз побывали в дурацком положении. Кинь им приманку.
Признаться, мне было все равно, а Кэти уже не раз выручала меня, прошлую книгу я тоже назвал по ее совету. Это был очень удачный проект. Я перегнал курсор на начало листа, сменил шрифт и большими буквами напечатал «Счастье дурака». Кэти захлопала в ладоши.
– Жребий брошен! – гордо промолвил я.
Рыжая девчонка принялась за салат. Suum cuique, как говорили древние, каждому свое.
Припев
Из дома Прокл выбирался ночью, когда все уже легли спать. Третья и седьмая половицы в сенях скрипели, и он, переступив их, едва не упал на кадку с кислой капустой. Пошатнулся, но удержался на ногах, приотворил тяжелую дверь, проскользнул в щель и птицей слетел с крыльца навстречу ночному миру.
Дома остались любящие отец и мать, старший брат и младшая сестренка, размеренный быт, обеспеченная, мирная, долгая жизнь. Впереди ждали бессонные ночи и голодные дни, нехоженые тропы в непроходимых лесах, хищные звери, озверевшие люди, постоянная борьба за выживание. Только Прокла совсем не пугали
