бледно-болотный. Ни светло-карим или серым, ни просто зеленым назвать его не выходило. Длинные черные ресницы очерчивали их, словно у фараонов на древнеегипетских фресках. Тонкий длинноватый нос с горбинкой ее нисколько не портил, как и бледные нитевидные губы.
Тележка звякнула, Нечаев посторонился.
– Все хорошо, Настенька? – спросил доктор, стоило девушке поравняться с ним. – Как чувствует себя Арлен Владимирович?
– Поел, шутил, одарил двусмысленным комплиментом, – голос у нее оказался низким и переливчатым, под стать внешности.
– Вот видите, – доктор взглянул на Нечаева, – прогресс налицо. Если пациент начинает интересоваться прекрасным полом, значит, он точно выздоравливает.
– А в чем двусмысленность, если не секрет? – спросил Нечаев.
Настя повела плечиком:
– Не знаю даже, обидеться или возгордиться, – призналась она. – Арлен Владимирович назвал меня истинным совершенством, созданным не для любви, а для восхищения.
– Это в его духе, – улыбнулся Нечаев, подумав, что вряд ли сумел бы столь же четко обозначить свое впечатление от этой девушки.
– А вы его брат, – сказала Настя.
– Двоюродный, – поправил Нечаев и кивнул.
Он мог бы говорить с ней бесконечно, но доктор ухватил его за локоть и потащил в сторону палаты. Осталось лишь попрощаться, улыбнувшись напоследок. Жаль, мимолетная встреча не предусматривала обмена телефонными номерами или приглашения на ужин. Да и не ходят такие девушки по ресторанам с первыми встречными родственниками их подопечных: только с друзьями детства, одобряемыми строгим отцом.
– Привет, очкарик.
Нечаев и не заметил, как дошел до двери и ввалился в палату.
Арлен полулежал на больничной койке, словно какой-нибудь падишах из «Тысячи и одной ночи» в изысканной постели, только-только отпустивший от себя очередную наложницу, и улыбался ему так, словно не существовало никаких разногласий и даже последних лет пятнадцати, а они – два молодых идиота, собравшихся на какую-нибудь отвязную вечеринку.
– Рад тебя видеть, братик.
Глава 4
Стоило Ворону повесить трубку, переговорив с Шуваловым, как позвонил Нечаев. Ворон было решил, что разговор пойдет о странном явлении, в которое попал Денис в Периметре, но ошибся. Все оказалось хуже.
– Как ты? – поинтересовался Нечаев.
– За сегодняшний день меня спросили об этом человек десять, причем маскируя за данным вопросом желание поговорить о своих насущных проблемах, – ответил Ворон и предупредил: – Могу нагрубить.
– Груби, – разрешил Нечаев. – Я собираюсь грязно использовать твою персону в личных целях.
– Уже интереснее. – Ворон откашлялся и уточнил: – Во имя Добра и общего блага, естественно?
– Само собой.
– Это
