воинов в Сирренкастр.
Мне стоило догадаться.
Вот ради чего меня пригласили на витан: не потому, что Этельред и Этельхельм хотели убедить Мерсию, что есть кому вступиться за Этельфлэд, но с целью выманить меня из Сирренкастра. Точнее, увести оттуда моих дружинников, потому что Этельхельм отчаянно хотел заполучить кое-кого в этом городе.
Ему нужен был Этельстан – мальчишка, лет десяти от роду, насколько я мог припомнить. Мать его была милой кентской девушкой, которая умерла, дав ему жизнь. Зато отец его был жив, и еще как жив. Его отец – не кто иной, как Эдуард, сын короля Альфреда, король Уэссекса. Эдуард женился на дочери Этельхельма и родил другого сына, и Этельстан превратился в помеху. Кто он – старший сын или же бастард, как утверждает Этельхельм? Если бастард, то у него нет прав, однако слухи упорно гласили, что Эдуард женился на той девчонке из Кента. И я знал, что слух этот правдив, потому что венчал пару отец Кутберт. Народ в Уэссексе делал вид, что верит в незаконное происхождение Этельстана, но Этельхельм опасался настойчивой молвы. Он боялся, что Этельстан станет соперником его внука в борьбе за трон Уэссекса, и явно решил принять меры. По словам Пенды, тесть короля отрядил два с лишним десятка воинов в Сирренкастр, где в доме Этельфлэд жил Этельстан. В мое отсутствие парня охраняли всего шестеро дружинников. Осмелится ли Этельхельм убить мальца? В этом я сомневался, но он наверняка попытается захватить его и увезти куда подальше, чтобы не создавал угрозы планам олдермена. И если Пенда прав, у высланного отряда день преимущества перед нами. Но Этельхельм явно обеспокоился, что я отправлюсь в Сирренкастр или хотя бы в Фагранфорду, из чего следовало, что его люди могут быть еще неподалеку. Вот почему я понес чушь про желание умереть в горах. Когда я соберусь умирать, то предпочту отбросить концы в теплой постели с девчонкой, а не на поливаемом дождем склоне мерсийского холма.
Гнать я не отваживался. Со стен Глевекестра за нами наблюдали, поэтому мы ехали мучительно медленно, как если бы дружинники старались не растрясти повозку с умирающим господином. Так продолжалось, пока мы не достигли букового леса на крутом склоне, поднимающемся в горы, где овцы все лето щиплют траву на лугах. Оказавшись среди деревьев, надежно укрывающих нас от любопытных глаз, я перебрался из телеги в седло своего скакуна. Годрика Гриндансона, слугу моего сына, я посадил править повозкой, остальные помчались вперед.
– Осферт! – крикнул я.
– Господин?
– Не останавливайся в Сирренкастре, – велел ему я. – Возьми двоих и позаботься о безопасности отца Кутберта. Вытащи слепого ублюдка из постели и доставь обоих в Сирренкастр.
– Обоих? Из постели? – Осферт подчас соображал весьма туго.
– А где еще их можно найти? – спросил я, и Финан расхохотался.
Отец Кутберт был моим священником. Я не хотел попа, но король Эдуард прислал его, и Кутберт мне понравился. Его ослепил Кнут. Меня постоянно уверяли, что Кутберт хороший священник, подразумевая, что он вполне справляется со своими обязанностями. «Какими обязанностями?» – поинтересовался я однажды у Осферта
