и охраняемого с помощью государства[28]. Действительно, возможность использования государственного принуждения создает в глазах индивидов весомость правовых норм, обеспечивает необходимость подчинять им свое поведение и согласовывать свои действия с правовыми предписаниями, отказ от следования которым может привести к наступлению неблагоприятных последствий путем установления соответствующих санкций. Государственное принуждение «во всяком случае ставит человека в положение, когда у него нет выбора для избрания иного варианта поведения»[29], поэтому оно выражается «в правовом уроне»[30]. Таким образом, принуждение в осуществлении права обеспечивает неотвратимость наступления наказания за несоблюдение правовых норм: «представление об обязательности права складывается из идеи о его социальной ценности плюс понимания наличия мер государственного принуждения, гарантирующих исполнение закона»[31].
На неразрывную связь права и принуждения указывал Д.И. Мейер, отмечавший, что «всякому праву сопутствует возможность его принудительного осуществления. Этот признак права до того существен, что если нет для какого-либо права возможности принудительного осуществления, то нет, собственно, и права. Даже тогда, когда признается за правом возможность принудительного осуществления его, но не всегда, не против каждого другого лица, – даже тогда право становится мнимым, призрачным, ибо охранение дает всю силу праву, а если право обнажено хотя бы с одной стороны, то можно быть уверенным, что оно подвергнется нападению»[32].
Таким образом, реализация права и достижение действительного соблюдения правовых норм невозможны без принудительного воздействия со стороны государства на поведение индивидов, поэтому категории «право» и «принуждение» не могут рассматриваться изолированно друг от друга. Данные социальные явления проявляют взаимодействие в двух аспектах: с одной стороны, принуждение является свойством права, с другой – принуждение, основанное на правовых началах, приобретает ряд признаков, трансформирующих его в правовое принуждение. Как отмечал С.С. Алексеев, «государственное принуждение, преломленное через право, правом «насыщенное», выполняющее в нем свои специфические задачи, и выступает в качестве правового принуждения. Чем выше уровень правового содержания государственного принуждения, тем оно в большей мере способно выполнять функции позитивного фактора социального развития»[33].
На этапе современного развития права наличие связи между принуждением и реализацией правовых предписаний не вызывает сомнений и данные категории не рассматриваются в отрыве друг от друга: среди сущностных признаков права справедливо указывают на его обеспечение возможностью государственного принуждения[34]. В связи с этим А.Ф. Черданцев отмечает, что «функциональная связь права с государством проявляется прежде всего в принудительности права, обеспеченности возможностью государственного принуждения»
Там же.
Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.М. Корельского, В.Д. Перевалова. М., 2002. С. 229.
