руку.
– Потому что ты не любишь учебники, – ехидно ответил лукавый.
– Черт!
– Он самый! Ева, без необходимых знаний месяц каникул превратится в месяц пыток!
А ведь сам доволен как слон!
– Вот и лечи тебя после этого, – в сердцах бросила я.
Между тем из-под моей руки лился спокойный синий свет, и расходилось ощутимое тепло. Мы с лукавым одинаково ошарашено уставились на эту картину. И только я начала открывать рот, как нас настиг вызов…
2013. День 5
Ева
Собственно, что это вызов я поняла гораздо позже. А сначала очень даже испугалась. Представьте сами: на вас наваливается темнота и тишина, затем вы ощущаете себя в невесомости, а потом вдруг резко возвращаются все краски и звуки.
За мгновение до перехода Иер умудрился сделать меня невидимой и приказать молчать.
Мы переместились в просторную комнату, практически без мебели. Маленький столик да хозяин комнаты, застывший оригинальным изваянием – вот и весь интерьер.
Помещение было довольно темным – окна закрывали тяжелые шторы, высокий потолок успел обзавестись серыми разводами от сажи.
Мы с искусителем стояли в красивом, но абсолютно непонятном узоре на потрескавшемся паркетном полу. Пентаграмма была начерчена белым мелом, и на завершениях особо длинных линий стояли черные и белые свечи. Всего шесть штук.
– Зачем ты призвал меня, смертный? – чужим, холодным и властным голосом спросил черт, аккуратно выпихивая меня из череды белых полос.
Я хотела было возмутиться такой наглости и «смертности» самого Иера, но вовремя вспомнила, что меня здесь как бы нет.
И хорошо, что нет, потому что я, наконец, присмотрелась к «фигурному столбику» и узнала его… Хозяином комнаты был мой отец!
– Я прошу тебя, порождение тьмы, верни мне мою дочь, – с горем пополам выдавил мой родитель.
Меня охватила паника, грозящая перетечь в истерику. Я, с большим трудом взяв себя в руки, жестами старалась объяснить Иеру, что происходит. И, судя по едва сдерживаемому смеху, он ничего не понимал. Леший, ну нельзя же быть таким недогадливым!
– Как зовут твою дочь, смертный? – все тем же замогильным голосом ответил черт.
– Ева.
Одновременно с вопросом, меня осенило, что можно попробовать использовать нарукавник (для чего ж он нужен). И когда папа ответил, надо мной засеяла надпись: «Я его дочь!».
Иер опешил. Первое же наше совместное задание мы выполнить не можем. Лукавый лихорадочно думал и заговаривал моему родителю зубы.
Отец был убит горем. Таким я не видела его никогда, и теперь видеть не хотела. И уж тем более запоминать его таким. Поэтому, я посчитала, что выпутываться из этой ситуации следует искусителю, и просто ушла. Когда еще выпадет возможность погулять по когда-то родному городу…
Иерон
Как только
