хотя мой наставник показывал карты и подробно объяснял, что и где находится. Существование шести обитаемых миров в дополнение к миру, в котором существовал я, не укладывалось в сознании, пока все они были для меня лишь листами бумаги, расстеленными на столе в кабинете Гелана. Я упорно продолжал путаться в географических названиях и большую часть информации благополучно забывал через несколько дней после урока.
– Ник, не быть тебе путешественником, – смеялся Гелан, в пятый раз показывая мне, где расположен удел Шейсмар, – ты потеряешься в лиге от дома.
Меньше всего усилий я прилагал для изучения квэнне, язык давался на удивление легко, словно я знал его раньше, но забыл и теперь не учу, а просто вспоминаю. Вскоре Гелан разговаривал со мной только на квэнне, лишь изредка переходя на мой родной язык.
Однако, самое большое удовольствие из всех занятий я получал от медитации. Когда Гелан начал учить меня ее основам, я решил, что сидеть на песке и смотреть на море – глупая трата времени. Научившись расслабляться, я просто засыпал и валился на песок, Гелан безжалостно будил меня, и мы начинали медитировать заново. Освоив основные техники достижения сосредоточения, я сумел отрешиться, медленно погрузился в требуемое состояние покоя и неожиданно услышал голос моего дракона. Когда это случилось в первый раз, я выпал из медитативного состояния, решив с перепугу, что теперь-то уж точно сошел с ума. Дракон подумал то же самое о себе, потому что, как выяснилось впоследствии, он понятия не имел, что может со мной общаться, и разговаривал сам с собой, и мой внутренний нецензурный вопль стал для него полной неожиданностью. На следующий день я постарался достигнуть нужного состояния как можно быстрее, чтобы выяснить, то ли я действительно слышал голос, то ли мне показалось и пора обратиться к доктору на предмет лечения слуховых галлюцинаций. Достаточно расслабившись, я услышал бодрое, хотя и не очень мелодичное пение, с музыкальным слухом, что у меня, что у дракона наблюдались явные проблемы.
Наше общение напоминало разговор по телефону, как если бы этот самый телефон был встроен мне прямо в голову. Его звали Ральха. Голос у дракона был молодой и совершенно не похожий на мой собственный. Он говорил на квэнне, а если я чего-то недопонимал, то переходил на мой родной язык, но говорил на нем с сильным акцентом и путал слова. Освоив новый способ коммуникации, мы стали понемногу общаться. Дракон был молодой и очень любопытный, в отличие от меня он чувствовал все, что чувствовал я, и общаться со мной у него получалось гораздо лучше, чем у меня с ним. Я никак не мог привыкнуть к тому, что для разговора мне не обязательно использовать речь, а достаточно просто «думать» слова. Дракон, смирившись с моим тупоумием, поначалу комментировал то, чему меня учил Гелан, советовал, как лучше приспособиться к тренировкам и пытался объяснить,
