сколько взрослых аборигенов на одну иномирную пацанку», – фыркаю про себя, с интересом ожидая начала разбираловки. А что мне еще остается?
Остановившись прямо передо мной, Роул пару секунд внимательно разглядывает мое лицо таким холодным изучающим взглядом, словно он участковый, пришедший в интернат выяснять подробности пропажи простыней из шкафов кастелянши. И под этим испытующим взором я осознаю окончательно – ничего хорошего или доброго ждать от этого человека не стоит. Впрочем, а с чего я решила, что он тоже человек? Если верить книжкам, в этих мирах кто только не живет, всех сразу даже не припомню.
– За что ты ударила Бишу? – своим необыкновенным голосом спрашивает хозяин, и хотя ни в его тоне, ни в вопросе нет ни капли угрозы, холодок, скользнувший по спине, заставляет зябко передернуть плечами.
– Потому что не выношу, когда меня хватают за одежду, причем грубо, – дерзко выпалила я, прежде чем успела вспомнить недавнее решение быть терпеливой и осмотрительной.
– Почему же ты не ударила меня?
Каверзный вопрос. Вот только интернатская жизнь каждый день ставила передо мной не менее неразрешимые проблемы, например, как не дать старосте списать реферат по истории и одновременно не нажить в ее лице кровного врага.
– Ты меня спасал, – тихо лепечу, честно уставясь в невыносимо прекрасные глаза, и сразу скромно опускаю взгляд, очень надеясь, что это будет расценено как смущение.
Непроизвольно искривившая красивые губы самодовольная ухмылка подтвердила, что желаемого эффекта я достигла.
– А почему сразу не сказала, что ты не мальчик? – Голос Роула стал чуть мягче или мне только показалось?
«А может, это очередная каверза», – одернула глупую надежду недремлющая бдительность.
– Меня никто не спросил, – бурчу с преувеличенной обидой, дескать, сами виноваты, что приняли девочку за мальчика.
– Биша назначена твоей служанкой, надеюсь, никаких недоразумений больше не будет? – не столько спрашивает, сколько приказывает хозяин.
Я усиленно киваю, упорно не желая давать никаких обещаний, – эта ябеда вызывает во мне все большее раздражение.
– Вот и отлично. – Довольная усмешка змеится по губам хозяина, и он, уже повернувшись к выходу, небрежно бросает на ходу: – Тогда отправляйся в свою комнату.
– А можно, – летит вслед моя нахальная просьба, – я буду жить здесь?
Роул остановился и обернулся так круто, что мне показалось, он сейчас упадет.
– Эта комната занята.
Слишком резко и категорично, даже голос на миг потерял свою мелодичность и в нем проскользнули скрипучие нотки.
– Но тут было так пыльно, как будто очень давно никто не входил, – еще спорю я, хотя рассудком уже понимаю, насколько большая глупость с моей стороны – перечить хозяину.
– Биша? – чуть повернул к служанке голову Роул, и у нее затряслись побелевшие пальцы.
Ну вот, теперь наша
