противника, – даже при всем этом международные отношения остаются отношениями борьбы за власть и доминирование.
Это относится и к организации, которая должна, казалось бы, быть главным оплотом принципа равенства в мире, Организации Объединенных Наций. Но в действительности она не является таковой: поскольку пять членов Совета безопасности, признанных победителей во Второй мировой войне, определяют судьбы мира в гораздо большей степени, чем все остальные члены ООН, вместе взятые.
Таким образом, принцип неравенства заложен в мировую политику. И когда Борис Ельцин по наущению своих советников и друзей решил, что перед «новой Россией» сейчас все расступятся и скажут: «Конечно, Россия же освободилась от коммунизма, так мы ее немедленно возьмем в нашу семью демократических народов!» – это было глубокое заблуждение.
На Западе возобладала совершенно другая точка зрения. Россия – страна с неопределенным будущим. Президент Ельцин – весьма неустойчивая политическая фигура. В стране накопились огромные противоречия. Экономика после распада Советского Союза, горбачевской перестройки, гайдаровских реформ находится в предсмертном состоянии. Утрачено более 50 процентов промышленного потенциала страны. Предсказать дальнейшее развитие страны невозможно. А потому западный альянс должен воспользоваться слабостью России, чтобы усилить свои позиции за ее счет. Самые умные ожидали, что после «демократической» волны, которая смела старую систему, неминуема ответная волна, поскольку первая привела к серьезным перекосам в политическом, экономическом, социальном развитии страны.
И эта ответная волна пришла в октябре 1993 года. А когда Ельцин подавил это выступление жесткими силовыми методами, расстреляв российский парламент, в американском посольстве в Москве, как рассказывали, пили шампанское. Так это было или не так, но миф о шампанском в Спасо-хаусе существует. И он выглядит достоверным. Ведь если бы в противостоянии с Ельциным возобладал Белый дом, Россия получила бы совершенно другую ориентацию во внешней политике. С Соединенными Штатами отношений добровольного подчинения не было бы. Или, по крайней мере, эти отношения новая власть, какой бы она ни была, попыталась построить на иных основах, в соответствии с историческими традициями нашей страны.
Россия со времен Ивана Грозного и даже еще раньше всегда играла самостоятельную роль в мировой политике. В силу многих факторов: и психологии «третьего Рима», наследника Византии, и масштабов государства, и численности населения, и ресурсного потенциала – Россия, как крупная самостоятельная держава, была веками воспитана в духе самостоятельности. И это видно по русской классике. В гражданской поэзии Пушкина заметны выпады против Европы, которая в начале XIX века в очередной раз сражалась с Россией за влияние, пытаясь оказать на нее давление.
«О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило
