скандал! Смею напомнить, что фамилия Морталес не попадала в скандальные заголовки вот уже триста двадцать пять лет!
– Я понимаю, – покорно ответила Серафима.
Упоминание о предстоящей свадьбе – важном событии как в личном, так и государственном плане – отвлекло ее от раздумий о верующих. В памяти всколыхнулся светлый образ жениха, и девушка даже взгрустнула по нему. Русоволосый и светлоокий Уильям Харт, классический аристократ с безупречными манерами, являлся одним из тщательно отобранных молодых людей, кто был удостоен чести принять великую фамилию Морталес. Он много учился, в двадцать три года уже имел две ученые степени – по философии и внутренней политике, говорил на нескольких галактических языках. По всем данным Уильям более остальных кандидатов подходил для статуса мужа Великой Семьи, что к тридцати годам автоматически возводило его в ранг законотворца и государственного деятеля Союза…
Недолгой заминке в церемонии прибытия положил конец появившийся из ворот храма архиерей. Он был невысокого роста… в общем, можно сказать, был мелким. Серафима с удивлением обнаружила, что оказалась на целую голову выше почтенного помощника митрополита.
В силу положения, но скорее из-за преклонного возраста, архиерей ступал неспешно, а движения его были размеренными. Лишь похожие на пуговицы глаза живо оглядывали вновь прибывших.
– Сиятельная Серафима! – произнес он высоким, иногда срывающимся на фальцет голосом. – Ваша красота подобна солнцу. Невозможно выразить, какую радость мне приносит знакомство с вами.
– Я много слышала о вас, отец Левий, как о преданном слуге Господа нашего, – ответила Серафима, поклонившись.
– Все мы преданы богу. – Он смущенно кашлянул. – От имени епархии примите глубочайшие извинения за досадную задержку. Почтенных людей сегодня прибывает так много, что мы не успеваем встретить каждого.
– Я никакой задержки не заметила, – улыбнулась девушка.
По длинному прямому коридору они направились в глубь храма. Серафима и архиерей неспешно шли впереди, свита следовала на некотором расстоянии, чтобы не мешать разговору высокопоставленных особ. Сиятельная дочь, правда, предпочла бы иметь рядом опытного пресс-секретаря Антонио, который становился умным и серьезным, когда это было необходимо. Без его поддержки девушка чувствовала дрожь в желудке и сухость во рту, которая мешала вести беседу.
– Вы удивительно похожи на свою мать, – поведал Левий, не глядя на спутницу. – И лицом, и станом, и речью. Надеюсь, что со временем вы станете достойной преемницей Фреи в делах высшего света и высшей политики… Я только что узнал о болезни вашей матери. Как она чувствует себя?
– Кризис миновал, но она еще слишком слаба, – ответила Серафима, изо всех сил сдерживаясь, чтобы на щеках не проступил стыдливый румянец.
– Я буду молиться за нее, – сказал архиерей. – Видит Господь, что не существует
