составляющие. Одна из них не признает морали, законов и живет, стремясь к удовольствиям, не сдерживая своих влечений. Другая – подчинена всем правилам и законам, строго соблюдает моральные установки и Уголовный кодекс. Между этими двумя полюсами раздергана третья составляющая – то самое реальное человеческое Я, которое регулирует наши действия, дает им оценку. В конечном счете мы поступаем по выбору, всякий раз оценивая возможный поступок и совершая его или отказываясь совершить. Когда присаживаемся за стол, уставленный красивыми бутылками и тарелками, слушаем замечательных собеседников и умные тосты, наши Я конфликтуют между собой и до последнего решают, «пить или не пить», а также пробуют направить в благополучное русло слова и поступки каждого. Так и живем. Кстати, существует и сопутствующая питью наука о том, как закусывать и как выходить из похмелья.
Знатоки считают, что лучше всего закусывать традиционной едой: сельдью с отварной картошечкой и свежим зеленым луком, маринованными грибами, солеными огурцами, квашеной капустой. Не рекомендуется закусывать водку сыром, бараниной, отварной рыбой. Как видите, рецепты не меняются уже больше тысячи лет. Рецепты для спасения от похмелья тоже традиционны: кислое молоко, травяной чай с медом, огуречный или капустный рассол. В общем, с тех пор как водочный джинн выпрыгнул из бутылки, никаких особенных изменений в отношениях с ним не случилось и загнать джинна в бутылку, из которой он однажды выбрался, никто еще не сумел. Может быть, и не надо?..
Часть вторая
Манеры до некоторой степени указывают на характер человека. Они обличают его чувства, его вкусы, его душевное настроение, а также то общество, в котором он привык вращаться.
Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу.
Государство, в котором большинство из нас родилось, любило все начинать с чистого листа и по этой причине всячески уродовало свою историю. Личные истории граждан Советской страны тоже уродовались в угоду государственной моде. В анкетах долгое время была графа о социальном происхождении; заполнив ее, можно было оказаться под подозрением из-за знатных предков, а до начала 30-х годов и вовсе попасть в лишенцы, то есть лишиться права на труд и образование, если ты произошел не из потомственных пролетариев или нищих.
Разговор о традициях небедного дома, о том, как жили люди за пределами овечьих выпасов и хоздворов, был стойким табу советского бытия. Еще несколько десятков лет назад запрещали спектакли и фильмы, где привлекательно изображалась досоветская жизнь. Зато мы знали из подобострастных очерков, что Сталин обожал простой суп-харчо с большим количеством чеснока, видели на тысячах экранах и во множестве представлений, как Чапаев катал по столу картофелины, Буденный с Ворошиловым
