играли в кошки-мышки, всё-таки загнала нас в угол. У каждого человека своя карма, предопределённая свыше. Сейчас мы, образно говоря, падаем в пропасть, и нам остается лишь смиренно ждать следующего витка реинкарнации. Будда…
– Ясно! Укладываемся в спячку, шестирукий ты наш! Том, твое слово.
– Не хочу никуда ложиться! Мы уснём, а машина окончательно сдуреет, перекроет кислород – и хана пеструшке! – У механика лицо посерело от страха.
– Заткнись. Все высказались, и с демократией можно завязывать. А посему мы не будем сидеть и выть на звезды, а сделаем, как я сказал. Шанс, что нас найдут, ничтожно мал, но это единственная возможность протянуть подольше. Через час всем в капсулы. Кому не нравится – туда. – И капитан указал на люк выхода в открытый космос.
Том наклонил голову и напрягся.
Джим заметил его звериный взгляд и выхватил бластер.
– Даже не думай, – угрожающе прошипел он. – В момент вышибу твои тухлые мозги.
Механик медленно, словно подчиняясь приказу, повернулся к капсуле, но в последний момент резко развернулся и ударил капитана по руке. Оружие полетело на пол. Два человека сцепились в смертельной схватке. Джим отличался недюжинной силой, но и Том не уступал ему. Они катались по рубке, сшибая всё вокруг. Наконец Том подмял под себя капитана и начал его душить. Скорее всего он бы его добил, не вмешайся Ци – он подскочил и разбил бутылку о голову механика. Тот рухнул замертво. Джим вскочил, растирая шею, и принялся яростно пинать бесчувственное тело. Наконец устал и отошел в сторону.
– Если бы я хотел от вас избавиться, то давно бы пристрелил. Ци, отнеси этого идиота на место и ложись сам.
Спустя пару часов среди звёзд медленно дрейфовал тихий и пока ещё живой космический корабль, целью экипажа которого стала встреча с кем-нибудь разумным.
Макс лежал в абсолютной темноте, в полной тишине и совершенно не чувствовал своего тела. Откуда-то сбоку появились мохнатые лапки; затем промелькнуло лицо с разинутым в беззвучном крике ртом. Завертелась планетами галактика, постепенно поворачиваясь ребром, а сквозь неё проступили другие звёздные системы. И ещё, ещё… И вот уже миллиарды дисков кружатся в одном непрерывном хороводе, дробясь, перекрывая друг друга. Снова чьё-то лицо и шар, разлетевшийся на тысячи мелких осколков. Макс летел среди этого хаоса, а перед ним раскачивалась маленькая серебряная пластинка-полумесяц. Она раздувалась, выкручивалась и постепенно превратилась в огромный, массивный маятник. Маятник подцепил Макса и увлёк вниз, в ничто, в пустоту. Здесь, в абсолютной темноте, его приняла смерть, и это конец. Но маятник пошёл дальше и вознёс его высоко вверх – жизнь, и тут же, на мгновение замерев, снова пал вниз. Качался маятник, менялась жизнь на смерть; и снова жизнь, и снова смерть. Максиму не страшно, он просто ждал, чем закончится. Постепенно ход замедлился, скоро остановка, и он останется навечно внизу, в темноте и…
Ильин пришёл в себя. Он находился в небольшой комнате:
