и будет идти много-много дней. Скорее всего, война с Землёй закончится раньше, чем дождь – и он, остаётся надеяться, улетит отсюда.
Он отвернулся от окна. Трое туземных слуг из большого контингента, предоставленного в его полное распоряжение, закончили накрывать стол и сейчас замерли возле него – худые, словно из палочек составленные, в серо-зелёно-синем хитиновом покрове; их выпуклые глаза и длинные усики нервно подёргивались. Они были на полголовы выше рослого сторка, но попятились, приседая на смешно расставленных в стороны и согнутых коленками назад ногах, когда кен ло Хеерорд пошёл к столу, на ходу махнув рукой:
– Прочь.
Слуги исчезли.
Кен ло Хеерорд уселся за стол и поморщился. Нет уж. Если выяснится, что вся его служба тут хоть сколь-либо затянется – он выпишет с родины слугу из поместья. Кого-нибудь, знакомого с детства, из девушек с Нижнего Двора8. Хотя бы чтобы еду нормально готовили. Даже желающие прилететь наверняка найдутся – кен ло Хеерорда любили, и он это знал.
Он злился и, если уж быть совсем честным, просто-напросто привередничал – еда была консервированная, саморазогрев, одинаковая в любых… гм… конечностях и в любом конце Галактики. При мысли об этом злость стала ещё сильней – консервы, словно он в космосе или на войне! Нет уж. Точно выпишу… Не приказывать же готовить кому-нибудь из охраны!
На столе лежали распечатки писем – видеоканал в здешних условиях срывался то и дело, связь наладить не удавалось никак, и кен ло Хеерорд уже поклялся себе, что в первой же докладной напишет о крайней необходимости постройки в горах мощного ретранслятора. Под основу можно использовать тот же космодром, там удобное место и есть вообще всё необходимое. Хотя… если война будет такой, как ожидается – едва ли на это станут тратить средства. Он отсюда улетит, и планетка снова погрузится в своё тёплое сонное болото; будут раз в полгода прилетать на космодром корабли, занесёт какого-нибудь бродягу, охотника, учёного – и всё…
Он налил себе вина в бокал. Весь сервиз привезли из дома – к хорошей посуде у кен ло Хеерорда была слабость с детства, он обожал рассматривать такие вещи, ещё будучи совсем маленьким, а, когда подрос, то удивил всех, заявив, что хочет учиться работать с камнем. Это было и правда странно, но отец разрешил, и он учился у одного из лучших мастеров с их острова. Мастер был из низкого Рода; кен ло Хеерорд усмехнулся, вспомнив, как он, семи вёсен от роду9, вошёл в мастерскую – мастер был предупреждён – и с порога сказал, задрав нос: «Эй, старик, я хочу научиться делать такое! – и показал пальцем через плечо и вбок на горку с бокалами, рогами и чашами из хрусталя, лазурита, яшмы, малахита… – Да поскорее!»
Мастер – уже немолодой, но крепкий, как все сторки, смерил мальчика взглядом и спокойно сказал: «Торопыги ломают всё. Хорошо, если только свои
Нижний Двор – у сторков это условное название места (на самом деле это может быть поселение, дом, комната), где живут Безродные, слуги какого-то Рода.
Сторкадский год равен 15 земным месяцам, а возраст считается по вёснам.
