Тогда я буду звать тебя Чайкой.
– Зови… – кивнула Курица.
– Чайка, а можно я тебе расскажу про Лошадь? – спросил Матрос.
– Расскажи, – кивнула Курица.
– Помнишь, в станицу летом приезжал цирк шапито? И однажды я просунул голову под полог шатра и увидел божественной красоты Лошадь. Лошадь скакала вокруг арены под музыку, сверкающая, в серебряной уздечке. Я сразу влюбился в Лошадь, – вздохнул Матрос.
– Влюбился… – вздохнула Курица.
– Меня прогнали, но я стал бегать туда каждый день и часами сидел перед загоном у циркового шатра, куда приводили Лошадь после представления, и любовался ею… Но Лошадь не обращала на меня внимания. Она всё время смотрела на жонглёра, которого звали Джордж.
– Джордж… – вздохнула Курица.
– Ну да, Джордж! – Матрос лёг. – На самом деле Вася, толстый такой. Вася кидал в воздух всё что попало, ловил и кувыркался! И тогда я решил научиться жонглировать своими мисками и ходить на передних лапах. Но когда я научился и пришёл к цирку, цирка не было. Он съехал: от балагана остались одни колышки и вытоптанный пятачок на траве, где паслась моя Лошадь. И ещё остался её запах. Я долго ходил туда и ложился на это место, пока оно не перестало пахнуть Лошадью. Зато теперь, когда мне грустно, я хожу на передних лапах, и мне становится легче.
– Легче… – вздохнула Курица.
– А весной, – Собака улыбнулась, – я верю, цирк вернётся. Я буду много тренироваться. И, когда Лошадь меня увидит, она всё поймёт и уговорит директора цирка, и меня возьмут в труппу. И мы вместе с Лошадью будем выполнять этот прекрасный цирковой номер: она бегает по кругу, а я стою на её спине на передних лапах! И все увидят, что это самая красивая пара в мире.
– Самая красивая… – вздохнула Курица посмотрела на небо. – Как чайка…
– Ага… – кивнула Собака. – Вот и всё… – и стала выкусывать зубами репьи из хвоста.
А как-то Алка Гунтарь пошла собирать по двору яйца и в соломе нашла странное яйцо.
– Гриш, глянь-ка, что снесла эта чёртова Курица. – Алка ткнула под нос подслеповатому мужу маленькое светло-синее в тёмных точечках яичко. С тонюсенькой скорлупой.
Григорий Данилович спустил со лба на глаза очки на резинке, долго разглядывал.
– Да это ж чайкино! – остолбенел Григорий Данилович и закинул на лоб очки. – Как это? Чудно́! Чтоб курица чаек несла?!. Вот пусть и высиживает.
Дед посмотрел на бабку.
– Аллочка, а помнишь, какая ты была, когда мы с тобой познакомились?
– Какая?..
– Как чайка…
– Да ладно тебе, – Алка смущённо поправила на голове чалму из цветастого платка. – Тоже мне… прямо уж и чайка… – Отёрла о подол синего в крупных подсолнухах халата полные руки и пошла на птичий двор.
– Ну что, чайка, – Алка положила яйцо перед Курицей. – Снесла? Вот и высиживай… – и вернулась на скамейку у плетня.
– Во
