не думается, на приключения тянет, а вино греет и радует кровь.
– Ну что? – спросила Олеська, после того как мы рассчитались с официанткой. – Домой рановато, да?
– Ага. Можно ещё часик погулять.
– Поехали в «Карамель». Там мой Васька на тарелочках подрабатывает.
– Официантом что ли?
– Дурында! Он так пульт ди-джейский зовёт. Клуб элитный, закрытого типа. Он давно приглашал – пора обещание выполнять. Я не из тех, кто три года ждёт, а потом плачет.
– А поехали, – и я согласилась на всё.
Тоже мне группа поддержки в действии называется! Самое противное, что ничему меня, эту мою слегка пьяную ипостась, прошлая пятница не научила. Мне бы задуматься об Альвари ещё раз, но тёплая душевная компания оказалась дороже, чем грядущий рабочий день на новой должности.
Мы приехали в «Карамель» рано и преспокойно сидели за барной стойкой, наслаждаясь причастностью к элитному обществу. Вернее, сначала сидели. Потом я осталась одна, пока Олеська выясняла отношения с Васькой по поводу новой блондинки, которая появилась, как всегда, невзначай. Народу постепенно прибавлялось. Я посасывала свой третий по счёту коктейль, бессовестно пользуясь добротой лицемерного Васьки, когда ко мне подсела дико расстроенная подружка.
– Ну что? – хмыкнула я, глядя на Пилову.
– Скотина он, – она повернулась к Максиму. – Налей-ка мне за счёт Бессонова. Хочу сто грамм Хенесси VSOP.
– Сто VSOP, – ухмыльнулся бармен, – это будет уже пятьсот.
– Ничего страшного. У нас семейный бюджет, – отмахнулась Олеська.
– Сомневаюсь, – заржал Макс, как Креол, но коньяк подал.
Ну а что? Встряхнём чуток Ваську на деньги, так сказать, за моральный ущерб. Нечего было нас приглашать, протежируя как своих в доску.
Вокруг гремели песни о любви и сексе, вспыхивал неоновый свет, народ расслаблялся, а Пилова материлась на мужиков. Сначала у меня на плече за барной стойкой, потом в туалете, заливаясь слезами. Вот уж правда, зачем три года ждать, чтобы выяснить ещё раз прописную истину, что твой мужчина – бабник?
Ещё мы танцевали и развлекались в надежде найти личное счастье. Счастье не находилось, поэтому списали всё на вторник. Потом гости клуба начали расходиться. Тогда-то и выяснилось, что на часах уже три утра.
На всё про всё оставалось четыре часа, и я… Я оставила Олеську на плечах Василия, а сама, не расшаркиваясь, сбежала домой. Пьяная, поспать бы хоть сколько-нибудь времени. Включила все будильники разом. Один затолкала в кастрюлю, чтобы разбудил наверняка. И, о чудо! Не проспала.
В шесть утра я смотрела на себя в зеркало, и мне хотелось плакать. Даже двадцать три года меня не спасали. То, что отражалось там, было не просто страшно, а очень страшно, но… чудо-макияж творит чудеса. Свежая блузка, новая юбка (Альвари оказался весьма щедрым с оплатой за экскурсию), высокие шпильки и пара таблеток от похмелья сделали новую меня. И уже в половине восьмого я была в офисе, беспорядочно
