вскоре Пьеро поймали, объявили шпионом, а чтобы он не убежал еще раз, охранники держали его до казни в одном из этих колодцев, – кивнула старая синьора на площадь. – Теперь уже без колебаний парню отрубили голову на площади Сан Марко.
Но довольно скоро случайно обнаружился настоящий убийца, им был сам граф Барбо, который специально помог юноше сбежать из тюрьмы, чтобы доказать его виновность, ведь только виновный решится бежать!
С тех пор магистраты Венеции очень осторожно относились к назначению смертной казни.
А в городе долго говорили о проклятье форнаретто – молодого пекаря, ведь после его казни вскоре умер, подавившись за обедом, граф Барбо, затем дож Лоредан, отдавший приказ о смертной казни, не разобравшись толком в этом деле. И более того, вся семья графа Барбо умерла один за другим, Аннетту тоже преследовали несчастья, умерла она в старости, но так и не вышла замуж и всю жизнь провела в бедности.
Саша так и не поняла, за что проклятье форнаретто настигло бедную девушку, и тут же придумала историю, что Аннетта польстилась на деньги графа и стала его любовницей.
– Скучно тебе без расследований, – засмеялся на это Лука, и поднял бокал Соаве, в котором отражался венецианский закат и красная черепица крыш. – За твое здоровье!
Они гуляли по городу, выходя на Сан Марко поздно вечером, когда на площади было совсем мало народа, и лишь звенели бокалы в старинных ресторанчиках Квадри и Флориан и по очереди, следуя давнему договору, играли их оркестры.
Саша и Лука пару раз выпили кофе во Флориане, ради традиции, потому что за эти деньги можно было выпить ни одну чашку в соседнем от их дома кафе, а вот поужинать там даже Лука не решился предложить.
Как-то девушка спустилась в небольшой бар на углу улицы. В ожидании горячих корнетто – круассанов, которые собиралась купить к завтраку, она смеялась над шутками бармена, активно строившего глазки и даже распевавшего что-то из оперы, развлекая красивую незнакомку. В это время в бар зашла компания испанцев, один из которых, ткнув пальцем в витрину, заказал на всех бутербродов, естественно, назвав их по-испански.
– Бокадильо, бокадильо, – передразнил их бармен на ломаном испанском и повернувшись к Саше, подмигнул: – Понаехали тут всякие!
Получив свои бутерброды, Саша поднималась по крутой лестнице, лопаясь от важности и от смеха: действительно, понаехали, не то, что она, коренная венецианка!
Так, в мелких приятностях, проходили дни.
Они ужинали дома на своей крыше с видами, или сидели на террасах маленьких венецианских тратторий у самой воды, да и что там этих ужинов, за шесть то дней.
Однажды скрипач, развлекающий публику, заиграл что-то из Леонарда Коэна, а Лука, как истинный итальянец, подпел, правда, по-английски, и дал музыканту щедрые чаевые.
– Синьор американо? – спросил скрипач светловолосого комиссара
– Синьор фьорентино. –
