«Анхелика» грозила опрокинуться, она ведь не была рассчитана на такие трюки. Мы были живы только благодаря чрезвычайному мужеству нашей старшей пираньи – Магдалена так и вцепилась в рулевое весло, а по её лицу, несмотря на ледяной ветер, градом катился пот. Во-вторых, меня занимало, прежде всего, то, что мы стоим, а точнее летим по волнам в двух шагах от спасения – где-то здесь должен был быть, основанный ещё в начале века и вполне обустроенный порт Белен.
В прошлый раз лоцман дона Себастьяна, хорошо знавший особенности местных вод, ловко подвёл нас к скромному деревянному причалу, за которым был вполне приличный и цивилизованный колониальный порт, питающий внушительную факторию с каменным фортом и целым лабиринтом разнокалиберных домов, домиков и соломенных хижин. Увы, на сей раз, нам попасть в это место не удалось.
Мы пролетели мимо порта на гребне волны, которая не собиралась спадать. Можно было только представить, какое зрелище мы собой являли для тех, кто наблюдал за поророкой с берега! Кажется, легенда о корабле безумцев появилась среди моряков как раз после этого случая.
Приливная волна постепенно затихала, однако у неё хватало силы, чтобы нести и нести нас вглубь материка. Возможно, не будь наша команда настолько измотана, имей мы хорошего лоцмана и немного больше опыта в путешествиях по гигантским рекам, мы не стали бы игрушкой волн, но здесь нам не повезло. То-есть повезло, что мы вообще не утонули.
Как мы проспали следующий порт, не знаю. Похоже, проспали в буквальном смысле, потому что Манаус мы миновали ночью. Вину за это полностью беру на себя, так-как я находился на своём наблюдательном пункте, где меня начисто сморил сон. Извиняет меня разве что, то обстоятельство, что порт этот был совсем новый, и я понятие не имел о его существовании. Но если бы я тогда не уснул, то мог поднять тревогу при виде портовых огней и мы смогли бы справиться с течением, так-как сила поророки к тому времени была уже не столь велика.
Наш полёт на гребне волны закончился не слишком изящно – «Анхелика» с треском вошла в узкую протоку, над которой аркой смыкались джунгли, и встала, как вкопанная. Так встаёт усталая лошадь, которая готова терпеть брань и побои хозяина, лишь бы не двигаться с места.
Толчок, вызванный этой остановкой, разбудил меня, и я чуть не свалился с насеста. Темнота вокруг была, хоть глаз коли. Воздух, душный и жаркий, приходилось втягивать в себя с усилием, от чего сердце начало бешено колотиться.
Чтобы хоть как-то оглядеться, я дохнул малым язычком огня, потом нашёл два наших фонаря на носу и на корме и зажёг их. Пожар устроить не боялся – всё вокруг было пропитано влагой, и в самом воздухе клубилась мелкая водяная взвесь.
Сейчас корабль можно было принять за взятый на абордаж – повсюду вповалку лежали тела пираний, которые были не в силах подняться. Магдалена и ещё две девушки, спали в обнимку с рулевым веслом. Страшно было подумать, каких усилий им стоило не дать судну завертеться волчком и не подставить под волну открытый борт, как черпак под
